— Хальт! — крикнул Васька, приседая и прицеливаясь.
Ириков встал за дерево и тоже поднял автомат.
— Вылазь, вылазь… — насмешливо посоветовал Васька. — Вылазь, мать твою…
Пристально всмотревшись в кусты, Васька вдруг широко улыбнулся и весело сообщил:
— Товарищ лейтенант, а ведь, кажись, это баба… Ей-бо, век свободы не видать — баба! — и смело подойдя к кустам, скомандовал: — Вылазь, мадамочка! Нечего! Не у тещи в гостях!
И ткнул в кусты прикладом.
Тогда из кустов вышла девушка. Невысокая, стройная девушка в немецкой военной форме сестры милосердия и, попятившись, прислонилась спиной к тонкой березке, охватив позади себя ствол дрожащими руками. А прислонившись, она стала ерзать спиной по дереву, приподымаясь на носки, словно хотела приклеиться к березе, уйти в нее, спрятаться, и вся ее изящная фигурка поворачивалась то вправо, то влево, но не поворачивалась закинутая назад головка, с растрепанными, коротко подстриженными черными волосами. Карие глаза, странно-большие и влажные, с таким детским ужасом смотрели на Ири- кова, что он на какую-то секунду отвернулся. А взглянув снова, он уже больше не спускал с нее глаз. Падая с машины, она видимо ушиблась — левое голое колено, выглядывавшее из-под зеленой форменной юбки, изорванной и грязной, было иссиня-черное, на тонкой шее алела широкая ссадина и такая же ссадина пересекала щеку — от виска к маленькому, с еле заметной ямочкой, подбородку.
Все трое молчали. Бушевало пламя, подбрасывая снопы искр и освещая винно-красным светом лес, дорогу, кусты, трупы солдат и молча стоящих друг перед другом людей. И все трое понимали, что молчание это — лишь результат бешеной работы сердец и мыслей, нелепых и жутких.
Не выдержав, девушка отвернулась. Ее профиль четко вырисовался на белой коре березы. Тонкие ноздри чуть вздернутого носа дрогнули и дрогнул уголок ярких, красивых губ. Зубами она попыталась удержать это дрожание — закусила губу, закрыла глаза и тогда по ее щеке медленно скатилась одинокая, беспомощная слеза, розовая от огня, оставляя на смуглой коже блестящий, искрящийся след.
— Вперед! — скомандовал Ириков, ткнув дулом автомата в воздух, в лес.
Девушка не поняла. Тогда Васька схватил ее за плечо и толкнул, показывая на еле заметную тропинку. Девушка покорно пошла, слегка прихрамывая и беспокойно оглядываясь. Васька-Туз обогнал ее и пошел впереди. Последним шел Ириков.
И так они шли долго, молча, окруженные снова давящей лесной тишиной, и, казалось, что никогда и не было ни схватки с немцами, ни горящей машины, ни стука автоматов… Лишь прибавился откуда-то третий, лишний, ненужный спутник, смешавший все планы и расчеты.
