Тело подполковника задрожало, ладонь размазала слезы по колючим щекам. И дрожь, и слезы стали теперь частыми гостями обрюзгшего сорокалетнего мужчины с редкими жирными волосами.
Через двадцать минут Геннадий Свиридов покинул рабочий кабинет. Он медленно ехал домой на темно-синем «фольксвагене», когда неожиданно справа его обогнала желтая «мазда» и резко затормозила перед светофором. Нога вдавила тормоз, тело качнулось на руль, автомобиль милиционера чуть не тюкнулся в бампер «мазды».
Свиридов выскочил и заорал на наглого водителя. Накопившиеся эмоции вырывались протуберанцами злости, слюна брызгала на тонированное стекло, кулак стучал по крыше.
Стекло плавно вползло в дверцу.
– Пошел бы ты, дядя… – хамски огрызнулся молодой небритый кавказец.
Из-за его плеча криво ухмылялся другой такой же.
– Да я тебя, сосунок, упеку знаешь куда? – раскипятился Свиридов. Рука шарила по гражданской одежде в поисках милицейского удостоверения. Наглое лицо кавказца олицетворяло все зло в жизни Свиридова.
– Ну, куда?! – водитель «мазды» вышел из автомобиля, стрельнул глазами по сторонам и резко двинул кулаком в лицо.
Нос смялся, голова откинулась, Свиридов упал.
«Мазда» поехала дальше.
Ворочающегося на асфальте неуклюжего толстяка осторожно объезжали автомобили. Водители брезгливо косились на пошатывающегося человека в пыльном костюме с пористым красным носом.
Подполковник вернулся за руль, вытер платком разбитый нос. Вспышка ярости опустошила Свиридова, «холодный душ» удара неожиданно успокоил.
«Так больше жить нельзя», – убежденно решил Геннадий Свиридов.
В голове подполковника милиции зрел план освобождения от пут страха.
31 августа. 21:40. Квартира Власова
Андрей Власов одной рукой открыл дверь квартиры, другой придерживал за плечи обессилившее тело чеченской смертницы. Если бы не его помощь, девушка не смогла бы идти. Она сотрясалась крупной дрожью, по осунувшемуся лицу катились капельки пота, волосы липли ко лбу, как во время дождя.
– Заходи, приехали, – Андрей помог девушке войти и усадил на табуретку. Глубоко вздохнув, он крикнул в глубь квартиры: – Мама, это я!
В коридор, шаркая тапками, вошла Екатерина Федоровна. Заношенный халат обхватывал полную бесформенную фигуру, в разрезе на груди виднелась футболка, которую мать носила дома уже не первый год. Одежду на выход она снимала сразу, как возвращалась с работы.
Женщина хмуро смотрела на руки сына:
– Хлеб привез?
– Забыл, мам, забыл.
