Она улыбнулась.
— Не стоит летать вокруг земли, гоняясь за закатом, Д.Б.
— Но почему?
— Потому что… Потому что мы уже взрослые, и у каждого из нас есть свои дела. Особенно у тебя.
Д.Б. резко отвернулся и снова стал смотреть в окно. Теребя подлокотник кресла, он сказал:
— Ты подала мне великолепную идею…
— Людям она известна уже довольно давно.
— Наверное… — Д.Б. немного помолчал. — Скажи, ведь это была просто игра, притворство, не так ли?
А Сейдж не знала, что ему сказать. Неожиданно ей стало ясно: она сама не уверена в своих мыслях и чувствах.
— Да… — проговорила она наконец. — Если для тебя это была просто игра, значит, для меня тоже.
Вызванное вином беззаботное и игривое настроение внезапно испарилось, и Сейдж стало клонить в сон. Откинув спинку сиденья, она вытянулась во весь рост и вскоре задремала под ровный гул турбин. В какой-то момент Сейдж снова ненадолго открыла глаза и увидела, что Д.Б. пристально смотрит на нее, но выражение его лица было слишком сложным, чтобы она могла понять, что оно означает.
На следующее утро Сейдж проснулась в своей постели. Было уже довольно поздно, к тому же с похмелья у нее сильно болела голова. Включив экран на потолке, она с неудовольствием обнаружила свое лицо буквально во всех выпусках электронных газет-таблоидов. Одна из веб-страниц была целиком посвящена их поцелую на площади в Гонконге, мастерски запечатленному с помощью мощного телеобъектива. На другой странице продавалась за несколько тысяч долларов ее потерянная туфля.
— Черт! — выругалась Сейдж и позвонила Пэтти.
— Кто разрешил публиковать эти снимки? — раздраженно спросила она, потирая ноющие виски.
— Я, — ответила Пэтти таким жизнерадостным тоном, каким обычно рекламируют средство от запора. В ее волосах появились новые предметы — крошечный зонтик для коктейлей и статуя Венеры Милосской. — Не волнуйтесь, я обо всем позабочусь.
— Я не хотела, чтобы эти снимки попали в Сеть, — проворчала Сейдж. — Они… они носят слишком личный характер.
— Если вы мечтаете о личной жизни, Сейдж, в таком случае вы выбрали не ту планету. И не того человека.
Дав отбой, Сейдж долго сидела неподвижно и размышляла. Покуда она остается частью созданной «Метамемом» псевдореальности, ей вряд ли удастся стать собой. Даже самые искренние ее слова и поступки могли быть превратно истолкованы и использованы для обмана.
Надо бежать, решила Сейдж. Но куда? У нее не было ни друзей, ни родственников, ни денег, ни профессии — ничего, кроме ее сомнительной славы, и тем не менее она чувствовала, что должна хотя бы попытаться. Сейдж был известен только один выход из дома Д.Б. — через охраняемый подземный туннель. Что ж, попытка не пытка…
