Эбб огляделся. Прямо перед ним был вход в виллу. Слева, вероятно, находилась кухня и ее службы.
Справа, за апартаментами старой дамы, тянулся продолговатый низкий флигель, в котором, очевидно, жили остальные обитатели виллы.
Эбб свернул в боковую аллею, которая должна была привести его к этому флигелю. Жужжали пчелы, благоухали цветы. И когда вдруг перед ним открылся фасад флигеля, он понял, что пришел именно туда, куда хотел. Понял это, потому что на трех окнах в самом конце флигеля ставни были закрыты и сквозь щели в них просачивался слабый электрический свет, почти незаметный на ослепительном мартовском солнце. Во Франции, когда кто-нибудь умирает, в комнате покойного непременно закрывают окна и зажигают электрический свет. Стало быть, именно здесь «выпал жребий» минувшей ночью. Здесь до конца шла мучительная предсмертная борьба… Если бы у Эбба еще оставались сомнения, они бы вскоре развеялись.
Седовласый слуга вынес на улицу стол и поставил его перед дверью, которая находилась рядом с закрытыми окнами. Он поставил стол на гравийную дорожку, накрыл его скатертью, положил книгу, похожую на книгу записей, оглядел свою работу критическим взглядом, исчез и вскоре вернулся с чернильницей, ручкой и промокательной бумагой. Во Франции, когда кто-нибудь умирает, перед домом усопшего принято выставлять стол с письменными принадлежностями для тех, кто хочет выразить соболезнование близким покойного.
Кристиан Эбб дождался, пока слуга покончит со всеми этими приготовлениями, а потом вышел из боковой аллеи. Он первым вписал свое имя в список скорбящих, тщательно промокнул подпись и заговорил со слугой:
— Если не ошибаюсь, это вход в личные покои мистера Артура?
— Да, месье.
— Я вижу, что во флигеле есть и другие двери. Там, наверно, живут братья мистера Артура?
— Да, месье.
— И у каждого небольшая личная квартира с отдельным входом?
— Совершенно верно, месье.
Кристиан Эбб вспомнил, что директор банка говорил накануне вечером о сходстве этой виллы с всемирно известным домом на острове Святой Елены. Наверняка те, кто сопровождал Наполеона в изгнании, непрерывно ссорились между собой, и им было бы очень кстати иметь личные апартаменты с отдельным входом, как у трех препирающихся друг с другом братьев Ванлоо! Но сподвижникам императора едва ли удалось этого добиться.
— Скажите, — снова начал Кристиан, стараясь говорить как можно более беспечным тоном; он надеялся, что такой тон достоин лорда Питера Уимзи, — вы ведь понимаете, что эта смерть не могла не произвести на меня впечатления. Как говорится, сегодня в порфире, завтра в могиле. По правде сказать, трудно поверить, что это не сон!
