— А теперь позволь тебе представить мистера Трепку. Он банкир и знает обо всем, что касается Наполеона.
— Ты пригласил целую Академию, — сказала старая дама. — Господа, я вам очень рада!
— Вы ошибаетесь, мадам, — заметил спокойный голос. — Это не Академия, а первый Скандинавский детективный клуб.
Она склонила голову к плечу и посмотрела на доцента, к которому до этой минуты проявила лишь мимолетный интерес.
— Боюсь, я не совсем понимаю, — сказала она своим чистым голосом, роняя слова, как маленькие-маленькие капли. — Что значит «детективный клуб»? Вы как-то связаны с полицией?
Эбб по возможности кратко объяснил ей, в чем состоит задача детективного клуба. Казалось, она не верит своим ушам.
— Грустно замечать, как стареешь, — вздохнула она. — Одни люди пишут книги о преступлениях, другие их читают, а вы будете стараться, чтобы к читателям попадали лучшие образцы жанра! И при этом один из вас поэт, другой — банкир, а третий — как это называется — специалист по мегалитическим погребальным обрядам! Позвольте задать вам один вопрос. Сталкивался ли кто-нибудь из вас, господа, с действительным преступлением в жизни?
Она переводила насмешливый взгляд с мальчишечьего профиля светловолосого Эбба на купидонские губы директора банка, а потом на переутомленные чтением карие глаза доцента… Первым нашелся Эбб:
— Боюсь, единственное преступление, с которым я сталкивался до сих пор, — это заслуживающие строгой кары плохие стихи!
— А вы, мистер Люченс?
— Народы эпохи мегалита унесли свои преступления с собой в могилу, — улыбнулся он.
— А вы, мистер Трепка?
— Как банкиру мне, безусловно, отчасти приходится сталкиваться с такого рода проблемами. Иногда по ту сторону окошка кассы, иногда по эту. Но те, кто злоупотребляет обращением с пером в моей области, пожалуй, еще более бездарные халтурщики, чем те, о которых говорил наш друг Эбб.
— Значит, вы разбираетесь в почерках? — поинтересовалась она.
— Более или менее!
— И при этом знаете все, что касается Наполеона! Это замечательно. Вот в этой витрине справа от вас лежит листок бумаги. Ключик в замке. Скажите мне, пожалуйста, что вы думаете об этой бумаге?
Трепка повернулся в ту сторону, куда указала миссис Ванлоо. Витрина, естественно, в стиле ампир, была «двухэтажной». В верхней ее части лежали монеты и медали, в нижней — листок пожелтевшей бумаги в рамке: это было письмо, написанное неразборчивым, полуэпилептическим почерком, так хорошо знакомым банкиру. Он читал вслух написанные строки по мере того, как ему удавалось их расшифровать:
