осталась прежней и весьма красноречиво рассказывала о том, кто он такой на самом деле. По всему торсу Уилсона — спереди и сзади — умелой рукой, но примитивным тюремным инструментом был вытатуирован целиком наряд Пляшущего духа. Точно как в книжке. Россыпь полумесяцев и звезд. Стрекозы, птицы, медведь, дракон… А под зверинцем на груди — слова на языке паиутов:
Да не дрогнет сердце твое, когда сотрясется земля!
Ибо Джек Уилсон на самом деле был Пляшущим духом. Давно умерший индеец паиут вернулся на Землю в его теле, дабы осуществить свое пророчество — пусть и с опозданием в один век.
Бреясь, Уилсон косился на татуировки. Как паиут он гордился своим «нарядом». Однако как выпускник Стэнфордского университета и ученый он не в первый раз пожалел о содеянном; пожалуй, эти метины — большая и вредная глупость. В тюрьме все себя изукрашивают — «настоящий мужчина должен». Трудно устоять против этой заразы. Она там разлита в воздухе, как неотвязный запах лизола.
Метр девяносто, могучие мышцы, наработанные неустанными упражнениями, широкое и плоское лицо медного цвета, крупный орлиный нос, черные как ночь глаза и черные как смоль волосы. Стоило ли усугублять свою и без того заметную внешность вызывающими бесчисленными татуировками?
Как у всех индейцев, борода у него была редкая, и брился он без пены. Раз-раз — и готово. Уилсон швырнул в мусорное ведро одноразовую бритву и набросил на себя белоснежный мягкий-премягкий гостиничный халат — ах, словно облако надел!
Пакет с логотипом «Федэкса» лежал на кровати. Внутри оказались коробка для видеокассеты и зимний выпуск альманаха «Documenta Mathematica». С заранее блаженной улыбкой Уилсон развернул журнал — да, да, первой стояла его статья: Дж. Уилсон «Изотропия и факторизация сопряженных скалярных пар».
Он довольно хмыкнул. Был повод выпить. В холодильном отделении мини-бара счастливый автор нашел маленькую бутылку «Вдовы Клико» — в соответственно миниатюрном ведерке со льдом. Сервис, черт возьми!
Потягивая шампанское из бутылочки, Уилсон беседовал сам с собой:
— Ну-ка скажи, много ли в Соединенных Штатах заключенных, которые, будучи в тюрьме, опубликовали хоть одну свою работу в престижнейшем математическом журнале? А чтоб три статьи в четыре года, как я?! Да чтоб каждая была достаточным аргументом для получения профессорской должности в любом американском университете? И это при том, что ученую степень я получил отнюдь не в области математики!
