Ильин поблагодарил пожилого педагога за её рассказ, мало что давший для раскрытия убийства. Но он выполнил очередное намеченное мероприятие, и надо было уходить. Правила розыска требовали выяснить адреса всех пятерых названных секретарем прежних соучениц Турбиной и встретиться с ними. Он с помощью секретаря без труда нашел в архивах данные учеников одного с Аллой года выпуска. Ну что же, по крайней мере рапорт с этими адресами, подшитый в дело, покажет начальству, что он не снизил активности по поиску лица, виновного в убийстве Турбиной, и розыск продвигается.
* * *
В маленьком кабинете у Павлова они с трудом разместились вчетвером.
Закончив разливать приготовленный им напиток в специально припасенные для особых случаев золотистые пиалы, Павлов нарушил благоговейное молчание:
— Вот, ребятки, испейте не торопясь. Раздумчиво, словно дегустаторы, покатайте каждый глоток во рту, чтобы почувствовать вкус сего напитка. Абстрагируйтесь от всего земного, проходящего, наносного, представьте, что в вас поступает сок луговых растений, которые любите, да что в ваши жизненно важные центры вливается солнечная энергия, накопленная этими растениями, и вы почувствуете, как в считанные мгновения успокоитесь и будете в силах решить любую задачу. И не надо часами сидеть, сосредоточась на своем пупке.
Все это Павлов говорил размеренно, ритмично, тихим, приглушенным, едва различимым голосом, как опытный психотерапевт-гипнотизер. И сами эти слова, и то, как он их произносил, и вкус его напитка, каждый глоток которого действительно прибавлял сил, а самое главное, царивший в комнате аромат, ощущаемый буквально всеми органами чувств, — все это придавало обычному совещанию колорит какого-то ритуала, во всяком случае так казалось Ильину.
Чайник опустел, но никто не торопился нарушать молчание. Как-то само собой разумелось, что это должен сделать хозяин. И Павлов молча собрал посуду, поставил на тумбочку, накрыл полотняным полотенцем и, вздохнув, воскликнул:
— Ну вот и все, ребятки, кончился праздник! Давайте работать, надо обобщить все, что накопили за четыре дня, и подумать, куда двигаться дальше. В русской армии на военных советах всегда по существу принимаемого решения первым высказывался самый младший по званию офицер, чтобы мнение старших не довлело ни над кем. Давай, Ильин, как самый молодой, излагай, что имеешь!
Ильин сначала обиделся: «Сперва взяли все на себя, скрыли, что это заказное убийство. А теперь, когда за трое суток не удалось поймать преступника, я им должен докладывать! А они возьмут самые перспективные сведения и опять скроют, что посчитают нужным».
