— Ты сейчас рассуждаешь, как водовоз! Пять месяцев тому назад ты говорил другое.
— Э, матушка…
Он махнул рукой и осекся.
— Что «э, матушка?» Ну, договаривай… Что «э, матушка?»
— Послушай, человек ждет. Это некрасиво — пользоваться его подневольным положением и держать его около себя по полчаса.
— Пожалуйста, без замечаний! Вы кричите, как носильщик. Послушайте, человек… Закажите мне что-нибудь… Мне всё равно…
— Нет!! — ударил ладонью по столу молодой господин. — Я эти штуки знаю. Он тебе притащит какую-нибудь первую попавшуюся дрянь, а ты понюхаешь ее, да отдашь мне, а себе заберешь мое. Ха! Избалованное дитя! И я, как кавалер, как мужчина, буду давиться дрянью, а ты, слабое, беспомощное, избалованное дитя, будешь пожирать мое, выбранное мною для меня же блюдо?! Довольно!.. Я про-шу вас точ-но у-ка-зать по кар-точ-ке: что вы хо-ти-те?!
— Прощайте! — холодно сказала Маргарита Николаевна, вставая. — Я не думала, что придется ужинать с человеком, который кричит, как угольщик.
И она быстро пошла к выходу.
Молодой господин вскочил тоже и бросил на меня взгляд, полный отчаяния и полный жажды сочувствия. А я ему сказал:
— Идиот!
— Кто… идиот? — опешил он.
— Вы!
— Я?
— Ну да же! Вам с этого нужно было начать, а не кончить этим.
Он хотел броситься на меня, но вместо этого махнул рукой, выругался и устало побежал за дамой.
Больше они вместе не появлялись.
