Действия церковной бюрократии порой таковы, что возникают сомнения в какой-либо церковности и самой вере этих людей. Чего стоит решение традиционный Крестный ход на праздник святых Кирилла и Мефодия заменить неким "патриаршим шествием", куда людей сгоняли по разнарядке от префектур! Из тридцати тысяч планировавшихся участников (СМИ сообщают, что собрали сорок) для православных приходов Москвы была выделена квота в одну тысячу человек, остальное составили люди, присланные вузами, предприятиями и общественными организациями. Церковная администрация, которая собственноручно расписывается в своем нежелании или неумении собрать собственно церковный народ — весьма красноречивый штрих к общей картине. Крестный ход — это освящение города, когда храмовая молитва выходит на улицы; участие в такой молитве возможно лишь по зову сердца; спрашивается, молились ли люди, которых начальственная воля грубо оторвала от учебы, работы и других насущных забот? Последний шокирующий ход бюрократии в рясах — это попытка сделать участницей Всемирного Русского народного собора пресловутую Ксюшу Собчак, которая (следует отдать должное) проигнорировала публичное приглашение официальных лиц РПЦ. С очередным миссионерским проектом пока облом…
Мнение православного народа в церковной "элите" никого не интересует. На сегодняшний день всем более-менее понятно, что Межсоборное присутствие будет штамповать решения, заранее подготовленные кучкой церковных клерков, которые абсолютно не собираются отвечать на наши антиэкуменические и антимодернистские богословские аргументы, действуя по принципу: "Собака лает, караван идет."
Главный враг церковной бюрократии — народ Божий, те истинно православные люди, которые, ощущая себя перед лицом Христа, смотрят на жизнь с позиций веры, а не политической целесообразности, финансово-экономической выгоды и элитно-клановых раскладов. Именно поэтому всякий раз, когда где-то начинает накапливаться сгусток подлинной духовной энергии и религиозного энтузиазма, бюрократия пикирует на этот очаг, всеми силами, любой ценой стремясь его разорить. Сейчас уже вполне ясно, что процесс сращивания церковной и светской бюрократий предполагает ни больше ни меньше, как смену самой паствы. Но Промысел победить нельзя. Парадоксальным образом оказывается, что тотальное наступление церковной бюрократии приводит к самому насущному: возгреванию веры, накалу религиозного чувства. Ибо все большее число церковных людей, наблюдая зримые черты последних времен, избавляется от гордыни, перестает уповать лишь на свои слабые человеческие силы; перед ними открывается бесконечная метафизическая перспектива древней Церкви, жившей радостным эсхатологическим ожиданием: Ей, гряди, Господи Иисусе!
