Второе — их посадили по чьему-то конкретному заявлению. В конце концов, в городе магов они уже бывали. И успели чувствительно оттоптать мозоли некоторым лицам. Если так, то рано или поздно сюда кто-нибудь придет и им обоим будет предъявлено обвинение. А после и наказание.
Третий вариант, самый печальный — никто не придет и ничего не будет предъявлено. Их сюда посадили либо для того, чтобы здесь же и забыть… либо для того, чтобы после здешних милых условий тихо захоронить где-нибудь в тенечке.
Или же не захоронить, а незатейливо утопить в ближайшей речке. На Эллали речек было много. Этак на манер «Графа Монте-Кристо» — с камнем в ногах и крестообразно уложенными ручками на мужественных грудях.
Какой бы из трех вариантов им ни грозил, отсюда следовало выбираться как можно скорее.
Тимофей наклонил голову и тихо сказал:
— Леха. Я сейчас опять лягу спать. Мне нужно… прийти в себя.
Чтобы прийти в себя на самом деле, ему нужно было поспать не меньше месяца… и при этом хорошо бы еще получить квалифицированную медицинскую помощь и санаторный рацион. Но подобные мысли его могли только ослабить, и поэтому он их отогнал.
— И если хоть кто-то к нам подойдет, буди меня. Сразу же. Обещаешь?
Леха трагически закатил глаза вверх. Тимофей переждал приступ очередной боли, слитой с головокружением. И настойчиво проговорил, вцепившись ему в рукав:
— Ты должен разбудить меня. Должен.
Он взглядом и интонацией пытался вбить эту мысль в голову братка, внушить ему ее. Несмотря ни на что, на несколько минут он сможет собраться. Если постарается. Навыки тренированного бойца можно использовать даже с таким разбитым телом, как у него.
Или все-таки он занимался самообманом? Что, если его изобьют во второй раз? Какую боль придется терпеть тогда? Он прижал руки к груди. Эти мысли вызвали судорожную дрожь внутри живота. Тимофей отбросил их почти с ненавистью. Успокоиться. Собраться. Сейчас он отдохнет, а в нужный момент встанет и сделает то, что должен. Потому что иначе Вигалу не спасти. И жертва бирюзового дракона тоже окажется напрасной. Он не может этого допустить, не должен, не имеет права.
Внезапно Тимофей едко подумал, что все это ради того, чтобы получить завтра еду. Поразительно, сколько усилий может прилагать человек, чтобы заполучить свою миску каши.
— Да понял я, — проворчал его друг, глядя на него с унизительной жалостью. — Спи спокойно, дорогой товарищ. Разбужу. Только ухаживать потом не буду. Потому как измолотят тебя так, что ухаживать будет не за чем…
