Стражи на границах оазиса никого не задержали, только проводили каждую повозку внимательным взглядом, пересчитывая людей. Релат поднял вымпел, раскланялся с дорожным служителем, поставившим печать на большой подорожной, вскочил на подножку, резко свистнув. И фургоны выкатились под беспощадное солнце.
Длинный переход пролетел незаметно, за разговорами. А чем еще заниматься, когда колеса, проворачиваясь с легким скрипом, беспечно пересчитывают бесконечные шаги пути, когда солнце, нависая над головой, выжигает в глазах цвет, а руки привычно удерживают поводья? И если имеются аж два весьма благодарных слушателя?
Вот Нирина и говорила, неспешно нанизывая на нить повествования слова. Легенда о Аран Пресветлой и пуховом клубке заняла время почти до самого полуденного привала. Долог был путь прекрасной принцессы, ушедшей в пустыню в поисках возлюбленного, обманом захваченного в плен коварным ворожеем. А шла она за пуховым клубком, чародейкой зачарованным и самостоятельно катящимся. По дороге сей клубок ронял семена, ибо был скатан из тонких нитей и цеплючих головок воздушного репейника. И там, где семена прорастали, появлялись оазисы. В том же месте, где настигла принцесса ворожея и победила его умом и хитростью, клубок укоренился. Подчинившись высшей воле, принцесса и ее возлюбленный поселились там, основав город. Так появился оазис Аран.
Вот почему предвестниками этого пустынного приюта являются многочисленные рощи сухих колючек, узкими языками пересекающие пологие песчаные холмы и чередующиеся с ними проплешины растрескавшейся земли.
Так, по крайней мере, звучит сказание, объясняющее наличие огромного количества того самого воздушного репья в окрестностях источника. Из него плели циновки, строили дома, из обмятых в молотилке стеблей делали плотную ткань.
Вот так вот. Караванщица закончила как раз тогда, когда фургоны один за другим принялись втягиваться в огороженный репьем колодезный круг.
Рилисэ с интересом помял в руках клубок колючек, потом принялся задумчиво выщипывать белые пушинки. Нирина загнала фургон в полукруг стоянки, бросила поводья и заглянула за полог:
– Ребенок, пойдем, разомнемся. Поможешь воду принести. А вы… – это уже потирающему повязку бывшему учителю, – не могли бы… отвар поставить?
Мужчина кивнул согласно, и поднялся, пережидая неожиданный приступ слабости. Пальцы, легшие на одной из реек, побелели от напряжения.
А Жильвэ выглянул неохотно, поморщился на стоящее в зените солнце, но послушно выбрался наружу и поплелся следом, огибая серо-зеленые, похожие на меховые комки, но вовсе не такие мягкие, кусты. Широкие, свернутые трубочкой жесткие листья и усыпанные мелкими иголочками ветки подцепили подол палетты, отчего она сползла, мальчишка, нервно оглядываясь, одернул ее, вновь скрывая лицо под тканью.
