Протянутая Терри рука Мелиссы оставляла впечатление чего-то хрупкого.
— Вы такой путь проделали, — сказала она. — Марк был бы польщен.
— Я признательна вам за то, что вы пошли навстречу моей просьбе.
— Да? — Сомнение звучало в этом слове, как будто Раппапорт забыла, что сама пригласила Терри. — Хорошо, пожалуйста, заходите.
Они прошли через холл, миновали библиотеку с книжными полками от пола до потолка, вошли в гостиную.
Комната была просторной, ее украшали конструктивистские железные скульптуры и абстрактные эстампы. Деревянный пол был отбелен, мебель обита белой итальянской кожей; однообразная белизна создавала ощущение, что здесь обитает человек, избегающий эмоций.
— Могу я предложить вам кофе? — спросила Раппапорт. Терри почувствовала, что для хозяйки любое занятие предпочтительнее разговора; в ней ощущались равнодушие и легкая досада человека, в мир раздумий которого вторглись с не очень важным визитом.
— С удовольствием выпью, только без молока, пожалуйста, — ответила Терри, и Мелисса покинула комнату.
Стеклянный прямоугольник окна занимал практически всю наружную стену. Зимний Центральный парк сквозь него выглядел лунным пейзажем — газоны под снежным покровом, тропинки без пешеходов, ледяное зеркало пруда. Облака скрывали отдаленные небоскребы Ист-Сайда, бросали тень деревья без крон, их голые ветви напоминали Терри скульптуры в самой комнате. Глядя на парк, она думала о том, как может редактор «на вольных хлебах» уживаться с таким пейзажем.
Как бы в ответ Раппапорт произнесла за ее спиной:
— Ренсом любил эту квартиру. Конечно, мебель теперь другая.
Терри кивнула; ей показалось, что обстановка мало соответствует духу Ренсома, каким он представлялся ей.
— Прекрасный вид, — улыбнулась она.
— Спасибо. — Хозяйка протянула Терри чашку и блюдце китайского фарфора, указала рукой на диван.
— Садитесь, пожалуйста. Если не возражаете, я буду стоять — целыми днями приходится сидеть.
— Конечно.
Она стояла, сунув руки в карманы. Поза ее являла собой нетерпение, как будто в любой момент, поддавшись настроению, она могла уйти прочь. Терри решила пока молчать.
— Ваш телефонный звонок, — наконец заговорила та, — буквально потряс меня.
Тон ее был совершенно нейтрален, как будто она говорила о потрясении, испытанном кем-то другим.
— Извините, — тихо проговорила Терри.
— Мы прожили вместе почти шесть лет. Говорят, легче разводиться, если нет детей… — Пожав плечами, женщина смолкла, не договорив.
