Я изменилась в лице. Женщины смотрели на меня. Я просто не знала, что сказать.
— Хуани часто смотрит телевизор в одиночестве?
Да, он всегда, с самого детства, смотрел телевизор один.
— Может, он случайно увидел один из кабельных каналов для взрослых, а вы об этом не узнали?
— Мы не подписаны на эти каналы.
— Он часто выдумывает подобные вещи, или это в первый раз?
— Не знаю.
— Вы проверяли логи на его компьютере?
— А что такое логи?
Они тоже толком не знали, но учительница информатики настояла, чтобы меня спросили об этом.
— Мог ли он получить доступ к порносайтам?
— Не знаю, дома нет компьютера, только у меня в офисе.
— А в гостях у какого-нибудь приятеля?
— Он пьет много кока-колы перед сном?
— В вашей семье не случилось ничего такого, что могло бы так повлиять на него?
У меня закружилась голова. Низкое давление, шок, замешательство — что-то одно или все вместе, — но комната поплыла перед глазами, и я зашаталась.
— Принести воды?
— Нет, спасибо.
Мне посоветовали сходить на консультацию к психотерапевту. Но это был не совет, а почти приказ.
— Вопрос очень деликатный, нужно начать действовать как можно скорее. В таких вещах время — самый важный фактор, следует разобраться с этим побыстрее, раньше, чем люди начнут жаловаться.
— А кто будет жаловаться? Фернандес Луэнго?
— Нет, Фернандес Луэнго ничего не узнает. Как человеку расскажешь о таком! Ему или кому-нибудь еще. Но некоторые одноклассники Хуани видели его рисунок. И у нас нет никакой уверенности, что они не станут рассказывать о нем. Родители очень боятся таких вещей, они видят в этом опасность для своих детей, и мы должны гарантировать, что у нас в школе их детишкам ничто не угрожает.
— Детишкам, говорите? А что же может им угрожать?
— В настоящее время им ничто не угрожает, мы полностью контролируем ситуацию, в противном случае Хуани уже не учился бы у нас.
Это заявление было как пощечина.
— Сообщите нам, когда получите заключение психотерапевта. Будут еще вопросы?
Я поблагодарила их и вышла.
— Присматривайте за ним… получше, — посоветовала на прощание психолог.
У меня перед глазами все стояли детские каракули: Фернандес Луэнго верхом на своей собаке.
В тот день я не пошла на работу. Чувствовала то стыд, то собственную вину. А то и злость. Несколько раз доставала бумагу, на которой Хуани написал то, что написал, и не верила своим глазам. Мне посоветовали одного психотерапевта, но я все не решалась ей позвонить. Не знала, с чего начать разговор. И как рассказать Рони. Набирала номер и бросала трубку. Иногда я начинала сомневаться в том, нужна ли нам консультация психотерапевта или психопедагога. Ужинали мы вдвоем с Хуани, Рони возвращался позже. С сыном я тоже не могла об этом поговорить. Смотрела на него и все спрашивала себя, что я сделала неправильно. Или не я, а Рони. Или мы оба. Конечно, мы немало ошибались. Хуани пошел спать. «Присматривайте за ним». Да, в последнее время я почти не следила за Хуани, работала с утра до ночи, показывала дома, нахваливала участки, помогала оформить ипотеку, а сын тем временем рос, «как Бог даст», по выражению моей мамы. Разумеется, в Лос-Альтосе Бог давал куда щедрее, чем в других местах. Здесь мы могли оставлять детей одних, не опасаясь, что с ними что-нибудь случится, не то что матери в других районах. Здесь не случается похищений людей или ограблений домов. Мальчик возраста Хуани может уезжать из дома на велосипеде и возвращаться, когда ему заблагорассудится. В комнате для игр всегда есть воспитатель, который смотрит за детьми, а благодаря круглосуточной охране можно спокойно гулять по улицам. Дети привыкли входить в любой дом, даже к малознакомым людям, и садиться в любой автомобиль. Здесь все спокойны и уверенны. Никто не говорит детям: «Не разговаривай с незнакомцами». Потому что любой житель Лос-Альтоса — это никакой не незнакомец или в самом скором времени им быть перестанет. А если это гость, то он проехал через шлагбаум, что тоже является определенной гарантией безопасности. Или же иллюзией такой гарантии. В середине последнего десятилетия прошлого века мы принимали лихорадочные меры по усилению собственной внутренней безопасности. Все выше становились требования к тем, кто хотел заехать в поселок, все больше охранников ставили у ворот, все мощнее было у них оружие — для тех, кто хотел его увидеть. Пару месяцев назад даже ввели, негласно конечно, проверку всех садовников, строителей, маляров и других рабочих, которые регулярно здесь появляются, после того как вдруг выяснилось: десять лет назад одного из наших электриков осудили за изнасилование, а мы и знать о том не знали.
