— За живучесть и распространенную рыжую масть их еще иногда зовут тараканами… — коварно протянула Риннолк, когда разведчик высказал мысль, что с удовольствием прошелся бы даже до Шермеля ради такой лошадки, что не боялась бы оборотня. — Бардам положено либо пешком, либо на красивых таких коняжках, чтоб ноги тонкие и грива до земли… и как это? В лучах солнца золотом отливала, вот.
Элле-Мир задумался на пару мгновений, откуда у Риннолк такие странные представления о бардах, а потом махнул рукой:
— Да какая разница! В песне даже таракана можно сравнить с… ну, скажем, с теми же лучами. А что? Вот например: «рыжими тараканами бежали по земле последние лучи осеннего заката».
Наемница фыркнула, удержавшись от замечания по поводу сказительных способностей Кайсы, но бард и не думал униматься.
— Или вот так: «о прекрасные девы, с кудрями рыжими, как тараканья спинка…». Или еще, для описания возлюбленного, скажем… «в горячих карих глазах его временами, как испуганные маленькие тараканы, проскальзывали золотые искорки». Наверное, в песню не вставить, но для рассказа самое то!
Вдоволь поизгалявшись над поэтическим слогом, путники пришли к выводу, что современное словесное искусство многое теряет, зациклившись на стандартных цветах меди, золота и языков пламени.
Проверять, что быстрее — закончится дождь или путников сморит сон, с каждой кейдой все больше не хотелось. Само собой получилось, что устраивались на ночлег под тем же пологом. Непогода убаюкивала замечательно.
— Чего ежишься? — вяло поинтересовался бард, укладываясь спать на тонком походном одеяльце. Промокнет, но до того Элле-Мир успеет заснуть. Вместо подушки, как обычно, сгодилась сумка.
— Холодно, квирр…
— Холодно? Все еще? — поразился бард.
— Да, — огрызнулась наемница, плотнее кутаясь в плащ. — Я ж не оборотень…
— Не в оборотнях дело, — миролюбиво откликнулся Элле-Мир и перебросил ей свой скомканный плащ. Дождался смущенной благодарности и задумчиво пробормотал:
— Холодно бывает не только за порогом.
Отвечая на непонимающий взгляд Риннолк, добавил:
— Изнутри холод идет.
Сказал — и повернулся на другой бок, отчасти потому что не хотел слышать вопросов, отчасти для того, чтобы девушке было легче осмыслить уже произнесенное.
А потому бард не видел, как сильно побелело лицо Риннолк, а на закушенной губе выступила капелька крови. Девушка отвернулась в противоположную сторону, с головой закрываясь серым плащом поверх собственного синего, и подула на озябшие пальцы.
