— А, ну да, — кивнула она, вспомнив, с кем свела ее жизнь, — ты хочешь побеседовать с людьми, напавшими на нас ночью, не пойми с чего… Несомненно, у них были причины бить тебя по голове в качестве приветствия. Можешь им даже спеть.
Кайса скорчил злобную рожу и пожалел, что Риннолк все равно не сможет ее разглядеть. Нашел люк и попробовал приподнять крышку.
— Наглухо, — озадаченно пробормотал Кайса.
— Это понятно, что с той стороны замок…
— Понятно, — согласился бард. — Только ты еще помнишь, что я оборотень?
— То есть?
— То есть там что-то тяжелое сверху. Для верности. Или, — Кайсу передернуло, — магия эта паршивая. Против кого только не выдумывают заклинаний эти чародеи, чтоб их… А потом еще удивляются, почему у них столько врагов.
— Они знают, что ты оборотень или настолько высокого о нас мнения? — Риннолк недоуменно приподняла бровь. — Очевидно, все же первое… Признавайся, сколько у тебя врагов?
— Мало, — не задумываясь, откликнулся Кайса. — А таких, чтобы знали про мой… хм, про мою способность, вообще нет.
— Уверен?
Кайса мысленно выругался. Вот пристала с этой уверенностью! Первое существо, которое он убил, был заяц — и тогда он далеко не сразу смог заставить себя разделать тушу и приготовить себе ужин. После первого убитого им человека Кайсу колотило несколько ойтов, и все убеждения, что убитый был мерзавцем, абсолютно не действовали. Ключевым стало слово «был». Он был кем-то. И как-то жил. А тут — уверен ли он, что все враги, знающие о его втором облике, мертвы… Разумеется, он помнит каждого, кого убил — вплоть до того, последнего, хрипящего в лужу крови чужое имя.
Каким-то немыслимым чутьем уловив, насколько Кайса разозлился и о чем он подумал, Риннолк примирительно выставила вперед руки в кандалах.
— Я только хотела спросить, не могут ли оставшиеся враги узнать о тебе.
— Не могут, — отрезал Кайса, хотя возможности были.
— Хорошо. Остается ждать, что скажут нам наши… м-м… похитители.
— Похоже на то, — бард сощурил глаза. — Почему ты улыбаешься?
— Ерунда, детство вспомнила, — Риннолк усмехнулась и немного неуклюже поднялась. — Мы с сестрой постоянно запирали друг друга в подвалах и спасали по очереди… А самостоятельно выбираться не научились.
Кайса не нашел, что сказать. Иногда Риннолк ставила его в тупик — только что говорить об их печальном, скажем так, положении, и тут же перескочить на воспоминания о детстве. Риннолк задумалась на мгновенье, протянула руку и постучала в люк. Громко и требовательно.
