— Я тоже могу чему-нибудь тебя научить.
— Чему?
«Улыбаться не так мерзко», — неприязненно подумал бард, но ограничился лишь неопределенным взмахом руки.
— Я уже умею охотиться на зверей, — буркнула девушка.
— Это было особенно заметно, когда ты потеряла сознание, — напомнил Кайса и добавил более миролюбиво:
— Можешь придумать что-нибудь сама.
— Я придумаю, — пообещала Риннолк. — Я обязательно придумаю. А пока… Защищайся!
Разумеется, Кайсе ни разу не удалось одержать верх, но он радовался, а Риннолк обзывала себя последними словами. В мыслях, конечно.
По окончанию тренировки, памятуя о трудностях пути и обычной для дороги невозможности хорошо вымыться зачастую по паре недель, Риннолк заплатила за приготовление ванны. Все время, пока Тоннту, вместе со здешним вышибалой и конюшим, за неимением других слуг мужского пола в «Медном Клюве», заносили в комнату деревянную бадью и таскали горячую воду с кухни, Риннолк не могла найти себе места. Вот нужно ли было обращать внимание на такую провокацию и соглашаться на ненужную игру?! «Стратегический маневр», как с умным видом говорил сержант Декке. Честно говоря, в стратегии Риннолк смыслила мало, но то, что на уловку Кайсы она попалась непозволительно легко, понимала без посторонней помощи.
— А почему? — спросила она сама себя, когда, заперев дверь на щеколду, стащила одежду и ступила в воду. Девушка уселась на дно и провела пальцем по колену. Несколько коротких шрамов были памятью об особенно неудачном падении — со второго этажа, на покрытую щебенкой дорожку.
— А потому, Риннолк, — теплая вода и тихие слова успокаивали, и Риннолк никогда не думала, что разговоры с самой собой — признак сумасшествия, — что ты устала. Серьезно устала. И хочется немного подурачиться. Только не надо ничего забывать…
Девушка с удовольствием откинулась в достаточно большой и удобной бадье и улыбнулась в потолок. И в тот момент никто не назвал бы ее улыбку мерзкой.
Кайса тоже озадачил хозяина «Медного Клюва» тасканием горячей воды, а вдобавок «безмерно огорчил» обещанием своего очередного ухода.
— Бродяжка ты какой-то, — высказалась однажды Керра, печально вздыхая. Но добрая хозяйка постоялого двора никогда не призывала барда остепениться, и Элле-Мир серьезно подозревал, что в годы своей молодости Керра, скорее всего на пару с Тоннту, сама участвовала в парочке-другой приключений.
— Ну, до ваших-то сказок нашим историям далековато, — смеялась Керра на все расспросы Кайсы.
