Хвойные лапы огонь поглощает с жадностью, набрасываясь на зелёные ветки молниеносно, словно боясь, что их у него вновь отберут. Хотя, пусть огонь не жадничает. Вековые сосны, словно с радостью тянут к человеку свои мохнатые ветки. Очень странные сосны, да и сам лес очень странный. Тихий и зловещий! И в тоже время чувствуется, что перед тобой огромный живой организм, который живёт своей жизнью, дышит, радуется, любит и ненавидит. Он словно затаился в тишине до поры до времени, и ждёт! Ждёт, что будет с ним, или с тобой через минуту, через час, завтра, или в наступившем сегодня. Так кто ты ему, друг или враг?
Сергей Викторович знает по телевизионным новостям, как лес может мстить человеку за обиду, за беспечность, за ущерб. Лес это сила, это энергия, и шутки с ним порой плохо заканчиваются…
Только причём здесь этот странный лес, в котором чувствуется дыхание живого организма. Лучше не думать о неприятном. Даже о том, почему он сидит здесь в сырой и вонючей одежде. Счастлив тот малыш, что спит себе, не думая ни о чем. Даже о мокрой одежде! Но ребёнку уже давно положено спать, а вот взрослый, пожалуйста, может мучиться бессонницей. Всякие вопросы лезут в голову, к тому же влажная одежда ещё больше холодит спину. Надо её просушить над огнём, приспособив для этого деревянные колышки.
— Ну, вот и отлично! — удовлетворённо прошептал Сергей Викторович, глядя на то, как он пристроил свои сырые вещи на корявую перекладину.
— Подсохнут, и можно одеть… сухое одеть…деть…де-е-е-ть…
Это только, кажется, что он не устал. Сон сморил так неожиданно и так быстро, что доктор даже не заметил, как палка, которой он мешал угли в костре, вывалилась из его рук и подкатилась к одному из колышков перекладины…
Во сне ему снилась Маринка. Удивительно красивая, в необычных одеждах, она равнодушно смотрела на худого мужчину в черном блестящем плаще. Мужчина вытанцовывал перед ней странный танец. Довольно энергичный, если " не полный страсти и огня", как сказала бы его многоуважаемая тёща, которая до умопомрачения любила балет и смотрела бы его по телевизору день и ночь…
— Ах, какой славный балерунчик! — умилялась она, всплескивая руками, глядя на томного танцора в телевизоре, застывшего в очередной балетной стойке. — Славочка, ну посмотри, посмотри какой красавец. Сколько в нём экспрессии, страсти, огня. Ах,
шарман-н-н! — тянула она в нос на французский манер, закатывая вверх глаза, и словно, не замечая хихиканья внука, продолжала: — На месте твоих родителей, я бы давно отдала ребёнка в балетную школу, что-бы там из тебя сделали, наконец, человека.
