Но его перебил раздражённый голос женщины, которая стоит уж очень прямо и вновь монотонно постукивает ярко- красной перчаткой о ладонь:
— Да-да, это значит, что человек как индивид вымрет, наподобие динозавров. Его заменит лишь один вид. С одним цветом волос, разрезом глаз, или губ. У них будет одинаковая сила, и умирать они не будут. Их будут списывать… как утиль… когда придёт время.
— А любить…
— Кого? Самоё себя? У них будет одинаковая ширина плеч, одна и та же сила объятий, а сила любви будет определена по шкале номинала, выпей жидкости больше или чуть меньше.
— Но…Но любовь нельзя определить по шкале номинала. А если это произойдет, значит, человек станет бесчувственным…
— О, как вы умны доктор, как проницательны, в отличие от некоторых… — женщина презрительно скривила губы, глянув в сторону толстого человечка, который с озабоченным видом что-то обнюхивал, сидя на полу. Доктору показалось, что в руках толстяк держит знакомую книгу в яркой обложке, где нарисованная женщина на обложке, страдальчески хмурит лоб…
— Или мне это показалось? — Сергей Викторович трёт лоб ладонью, не чувствуя её.
— Вам это не показалось, наш дорогой доктор. Всё дело в том, что мы все… все устали следить за вами, людьми! За сменой вашего настроения, за вашими желаниями, как высокими, так и пардон, низменными. Устали следить за вашими эмоциями, которые порой приводят к большим глупостям… Так не проще ли воспользоваться исскуственной силой любви? Кстати, дозировка идёт на килограмм веса…
— Тогда человек не будет человеком!
— Мы этого и добиваемся, наш милый доктор. Человек сгинет, уйдёт в небытие, но останутся другие, которые тоже будут люди, но другие…
— Зомби?
— Ах, доктор, оставьте ваш скептицизм. Это всё равно будут люди, правда созданные искусственным путём… Искусственные люди, искусственные чувства, а соответственно, искусственные отношения. Дозой больше, дозой меньше, этой пресловутой любви, и ты на крючке. Скоро всё будет именно так…
Кажется, это просто дурной, никчёмный сон. Пригревшись, он задремал на диване, и ему приснилась не его милая Маришка, а эта странная женщина в белом халате и в накрахмаленном колпаке со стеклянной колбой в руке, в которой что-то колышется нежно-розовое. Женщина беззвучно смеется, выставляя напоказ свои белые, отполированные до неестественного блеска зубы. Но её огромные желто- золотистые глаза строго, и даже злобно смотрят на него, затем взгляд устремляется на колбу, в которой бултыхается маленькое дымящееся облачко.
