Витор
Вонь от трав, развешанных по стенам под потолком и медленно тлеющих, оседала на пол, пропитывала каменную кладку, стол, одежду. Одурманивала и уносила на новые вершины. Манила к неоткрытым мирам и непознанным возможностям. Веточки тлели очень медленно, получая эстетическое удовольствие, распространяя запах свободы. Тлели, то вспыхивая, то угасая. За долгие годы пепел втирался в камень, смешивался с пылью, пропитывал воздух, насыщая его горькой приторностью.
Видения появлялись неожиданно. Вплывали в открытый разум и оседали на самом его дне. Тело не подчинялось командам, упав на кушетку, застеленную протертым от времени пледом.
Видения впивались в мозг с остервенелой силой. Вгрызались в мысли, разрывая их на части, расплескивая боль. Боль становилась невыносимой, все ближе и ближе подбираясь к границе, когда она становится приятной.
Во рту появлялся солоноватый привкус крови, губы от укусов распухали. Пред глазами яркие вспышки образовывали причудливые силуэты. И ни один фейерверк не сравнится с ними в красоте и причудливости.
Тело начинает смеяться. Сначала тихо, с придыханием. Судороги сводят горло и легкие, смех становиться громче. Еще громче. Еще громче. Пока сухость не оставляет от звука только жалкие всхлипы. Першит от образуемых во рту ранок.
Видение вместе с потом выходит из тела. Тело ломает, переворачивает, передергивает. Минуты через две все должно закончиться, но…
Уже растаявший было, образ впивается обратно в обессиленный организм. Мой крик застрял внутри, рикошетя, увеличиваясь, резонируя на все более высоких нотах.
Я понимаю, что-то пошло не так. Но сделать ничего не могу. На этой территории моя власть ничего не значит и не действует на происходящее.
Видение бьется о тело, принимая знакомый облик. Чертово отродье братца, моя ненавистная племянница. Ее лицо приближается к моему. Глаза смотрят, буравят, смеются, издеваются. Видение делится. Но сил у него уже не хватает, время, отведенное на пребывание здесь, подходит к концу. Не успевает разделиться. Уродливое видение, чудовище раздвоившееся до пояса. Скрюченные руки и пальцы тянуться ко мне, худое туловище изгибается, два страшных лица, оплывающих, стекающих на пол и испаряющихся при соприкосновении с полом.
Исчезло.
Меня опять свело судорогой. Теперь это было в несколько раз неприятнее, так как сознание вернулось в тело. Я зашелся кашлем. Капли крови, вместе со слюной отхаркивались, собирая пыль в комочки.
