Правильно.
И вот теперь он пришел сюда, рискуя разбить стеклянную тюрьму и навсегда потерять дорогую пленницу. Он стоял и слушал хорошо знакомые звуки Города, почему-то надеясь уловить в них какую-то новую ноту, ощущая растущее… беспокойство. Для новых чувств, которые овладевали им в последнее время, всё труднее и труднее было подобрать слова, их почти невозможно было описать. Поневоле он стал молчалив и… боялся теперь, что кто-то это заметит и отберет у него Её. Такая новая жизнь была труднее… да нет, она была почти невыносима.
Отпусти.
"Почему?! — мучительно вглядываясь в непроницаемые глаза, в который раз спросил он. — Что тебе там делать? Разве тебе здесь плохо?"
Нет ответа.
"Я не понимаю тебя", — он опустил колбу на шершавый камень стены и уселся рядом. Перед ними, насколько хватало глаз, простиралась Южная пустыня (вот это человеческое слово он хорошо запомнил — "пустыня" от слова "пусто"), и он знал, что с северной части стены открывается вид на бескрайний лес. Мастера выбирали именно эту половину, потому что здесь было больше солнца… но сейчас он встал и направился на север.
Каменная крошка вырвалась из-под его ступни и с шуршанием посыпалась вниз. Он осторожно вытянул голову, слегка наклонившись вперед. Высота была…
… головокружительна.
Мастер отшатнулся, ощутив невольное желание схватиться за что-нибудь. Высота притягивала, опьяняла, и он внезапно понял, что испугался.
Испугался, что остановится до того, как исполнит свою Цель.
И это было странно.
— Вы не находите, что отсюда открывается
прекрасный вид?
— О, да. Только он ещё и ужасен. Здесь страшно…
— Конечно. Но ведь в этом весь смысл…
Глядя на такую природу, чувствуешь себя
букашкой, муравьем, а цели свои и желания -
муравьиными, по сравнению с ЭТИМ.
— О-о, вы правы и не правы одновременно.
Уже одно осознание своей малости перед лицом
Природы говорит как раз о том, что вы приблизились к
пониманию её смысла. А муравьи… они-то как раз о смысле
думают меньше всего…
(из подслушанного разговора).
Прохладный ветер волновал верхушки деревьев. На северной стене никого не было, и Мастер понимал, почему: сырой воздух плохо действовал на его братьев. Он и сам бы ушел, но сейчас его волновало кое-что другое…
Здесь хорошо. Я очень любила это место раньше и мечтала здесь остаться навсегда.
"Так останься, — осторожно сказал он, боясь спугнуть её. — Что тебе мешает? Я оставлю тебя здесь, и буду иногда приходить…"
Нет. Нет-нет. Теперь не то. Теперь мне нужно Туда.
