Мы дышим одним воздухом, и затем наши губы соприкасаются. Его рот горячий, подбородок такой колючий, как я и полагала. Там, где он трется об меня, будет раздражение.
Его губы нежные. Мне всегда казалось, что они должны быть жесткими, наверное, потому, что он всегда их сжимает. Может, потому, что они были такими, когда мы впервые поцеловались. У меня вырывается слабый стон — я не хотела, но тело все горит, и я прижимаюсь к нему крепче, двигаясь так, чтобы оказаться верхом. Я кладу ему руки на плечи, словно чтобы удержать на месте, но его руки в моих волосах, он никуда не собирается уходить.
Он облизывает мои губы, я приоткрываю рот. На вкус он как крепкий черный кофе. Без сахара. У него вкус пыла и страсти, вкус того, что я всегда хотела и никогда не имела.
— Пожалуйста. — Я говорю ему прямо в рот. — Пожалуйста.
Я не знаю, что прошу, но он, должно быть, знает, потому что садится, держа меня на коленях. Он снимает футболку сначала свою, потом мою. Проводит большими пальцами по серебряному шраму у меня на животе, и мое тело немеет, покалывает, я изумляюсь и схожу с ума, все одновременно. Его руки скользят по мне, он проводит пальцами по позвоночнику — и я вздрагиваю.
Очень осторожно он снимает лифчик, и, когда видит мою обнаженную грудь, у него вырывается вздох. Я панически надеюсь, что Рокси нет поблизости, потому что я не собираюсь устраивать шоу.
Райан кладет меня на мат, мои соски прижимаются к его груди, к его шрамам, и я снова издаю стон. Его рот берет в плен мои губы, и он перекатывается, так чтобы оказаться у меня между ног.
— Да, — сдавленно произносит он, вжимаясь в меня бедрами.
Он твердый, я чувствую это через его кожаные брюки, сквозь свои джинсы, он прижимается ко мне там, где я хочу его — где он мне нужен.
— Да, — повторяю я, опуская руку вниз, между нами.
Его брюки застегнуты на пуговицы, я неловко вожусь с ними, ругаясь. Он смеется. Кожа тугая и неудобная для меня; представляю, как неудобно ему самому. Он приподнимается надо мной и расстегивает брюки. Под ними ничего больше нет. Боже мой! Я никогда не умела держать руки при себе — он горячий, твердый, и я так хочу попробовать его на вкус, но он мне не дает. Когда я пытаюсь пошевелиться, он расстегивает мои джинсы. Я отталкиваю его и стягиваю их вместе с простыми белыми трусиками — обычные трусики, вовсе не то, что я надела бы, если бы думала, что такое может случиться.
Когда я поднимаю взгляд, он стоит надо мной, полностью обнаженный. Понятия не имею, как он умудрился снять брюки и сапоги так быстро, но он сделал это и теперь стоит, глядя на меня так, словно я — это все, чего он хотел в своей жизни и не мог получить. Руки сжаты в кулаки, и он дышит так тяжело, словно пробежал марафон.
