— Нравится ли вамъ этотъ паштетъ? сказала она. Я испекла его для васъ, сэръ Питтъ. Есть у меня въ запасѣ блюда получше паштета, которыми я намѣрена угостить васъ, когда вы пожалуете къ вамъ въ другой разъ.
— Все выйдетъ хорошо изъ вашихъ рукъ, за что бы вы ни взялись, сказалъ баронетъ съ джентльменскою любезностью. Паштетъ превосходный.
— Жена бѣднаго человѣка, вы знаете, ко всему должна быть пріучена, замѣтила Ребекка веселымъ и безпечнымъ тономъ.
— И все это дѣлаетъ вамъ честь, отвѣчалъ сэръ Питтъ. Искусство и опытность въ исправленіи домашнихъ обязанностей составляютъ, безъ сомнѣнія, одно изъ самыхъ очаровательныхъ достомиствъ женщины, кто бы она ни была. Впрочемъ вы, сестрица, могли бы конечно быть супругой перваго лорда въ нашемъ королевствѣ, и я убѣжденъ, что самъ богдоханъ гордился бы такою женою.
При этомъ сэръ Питтъ, съ чувствомъ душевнаго огорченія, подумалъ о своей леди Дженни, и объ одномъ прескверномъ пирогѣ, который она приготовила къ его обѣду. Пирогь, въ самомъ дѣлѣ, былъ прескверный.
Кромѣ паштета, сдѣланнаго изъ фазановъ лорда Стейна, Бекки подала своему братцу бутылку бѣлаго вина, привезеннаго изъ Франціи, гдѣ Родонъ, какъ она сказала, добылъ этотъ сортъ за бездѣлицу. Вино было превосходное, и баронетъ кушалъ его съ замѣчательнымъ аппетитомъ, не подозрѣвая, разумѣется, что эта бутылочка, какъ и многія другія, привезена была на Курцонскую улиду изъ погребовъ знаменитаго маркиза Стейна.
И когда сэръ Питтъ осушилъ бутылку этого petit vin blanc, Ребекка подала ему руку и усадила его въ гостиной на софѣ подлѣ камина. Одушевленный благороднѣйшимъ напиткомъ, великій дипломатъ далъ полную волю своему ораторскому таланту, и когда онъ говорилъ, Ребекка слушала его съ почтительнымъ вниманіемъ нѣжной и любящей сестры. Она сидѣла подлѣ него и шила рубашку для своего прелестнаго малютки. Эта крошечная рубашечка выступала на сцену всякій разъ, какъ-скоро мистриссъ Родонъ чувствовала необходимость разыграть роль домовитой хозяйки, скромной и смиренной. Мы должны, впрочемъ, замѣтить, что маленькій Родя никогда не носилъ этой рубашки, такъ-какъ онъ слишкомъ выросъ, когда заботливая мамаша окончила работу.
Итакъ, мистриссъ Бекки слушала и говорила, шила и пѣла, лелѣяла и ласкала своего драгоцѣннаго гостя, такъ-что сэръ Питтъ Кроли. вполнѣ осчастливленный домашнимъ комфортомъ, возвращался каждый день, съ величайшею радостью, на Курцонскую улицу изъ грэиннскаго сквера, гдѣ жили его юристы, которымъ надоѣдалъ онъ своими длинными, предлинными рѣчами. Когда наконецъ, по окончаніи юридическихъ переговоровъ, надлежало снова отправиться на Королевину усадьбу, баронетъ почувствовалъ необыкновенно-тоскливое расположеніе духа при разставаньи съ своей возлюбленной сестрой. Какъ мило и какъ нѣжно она посылала ему воздушные поцалуи изъ своей коляски, когда онъ садился въ дилижансъ! и съ какимъ трогательнымъ умиленіемъ приставляла она батистовый платочекъ къ своимъ зеленымъ глазкамъ! Когда дилижансъ двинулся съ мѣста, сэръ Питтъ Кроли нахлабучилъ на глаза свою клеенчатую фуражку, и забившись въ уголъ кареты, погрузился въ размышленія о подробностяхъ прощальной сцены.
