— Тише, тише!.. А откуда тут взялся прокурор? Этого только не хватало! — настороженно спросил Долидзе.
— Он тоже покерист, в родстве с моей женой, как я ему откажу?! Ты что, наш город не знаешь? За одним столом все хорошо умещаются — и воры, и прокуроры. Этот Рухадзе сам по уши в дерьме! — Элизбар Дмитриевич махнул рукой. — Он столько порассказал... Раньше на десять наркоманов был один информатор, а сейчас на одного морфиниста — десять стукачей. Воров изгнали, в городе анархия и беспредел... Да если сегодня на рынок выйдет хотя бы кило — начнется свалка, морфинисты кинутся на него, их начнут вязать... А тридцать?.. Нет, это гибель! — Он опять в отчаянии махнул рукой. — Я всегда говорил, что это — самая дикая идея: брать опиумом долю, но кто слушал? Брали бы деньгами — и спали бы спокойно. Ты вспомни, какой кровью продали тот, первый опиум! До сих пор хвосты тянутся. Одному дали продавать — сбежал. Второй — подох. Третьего поймали, слава богу, рта не раскрыл, и нам его, между прочим, еще пять лет в зоне кормить. Четвертого убили. Бедный Како в свои шестьдесят пять подсел на иглу, в скелет превратился...
— Просто мы тогда не знали тонкостей этого дела, — возразил Долидзе. — Не знали, кому можно доверять, кому — нет. С ворами не посоветовались. Следить за порядком некому, вот и бардак!
— Между прочим, за того, который сбежал с опиумом, поручался твой вор, — процедил Элизбар Дмитриевич. — И вообще... У всех нас, в конце концов, дети! Мой сын, Кукусик, тоже, кажется, с этим связался — жена видела у него на руке какие-то следы... Если проклятый опиум будет продаваться на каждом углу — что тогда?
— Вовремя ты о детях вспомнил! Пол-Грузии опиумом наводнил, а теперь о детишках толкуешь!.. — зловеще-язвительно обронил Долидзе.
— Ну, ты! — угрожающе зашипел Элизбар Дмитриевич.
Долидзе, подобравшись, стеклянными глазами следил за ним.
Замолчали. Некоторое время слушали смех и обрывки разговора с веранды — картежники, как всегда, под шлепки карт поминали недобрым словом старых жен:
— Весь ужас в том, что надо трахать этих жирных старух. Конечно, у кого будет нормально стоять?.. А ты дай мне молоденькую девочку — такую, какая меня действительно, а не по паспорту, взволнует — и увидишь! Настоящий сухостой пойдет!.. Сам в мальчика превратишься!..
— Аминь. Молодое существо дает тебе жизнь а старая сварливая дрянь — только отнимает.
— Некоторые молодые тоже сволочные бывают!
— Да, но их хотя бы тянуть приятно...
