«История, — писал он, — настолько засорена мифотворческим мусором, что прорваться через него к фактам становится почти нереально, а самое удивительное, что и бессмысленно. Потому что вычеркнуть миф из народной памяти невозможно. Он, как вирус, проникает в каждую клетку исторического организма и размножается в нем, цементируя собой все клеточное построение последнего. Он как бы заполняет пустоты и провалы бездоказательных событий. Выдерни один миф, следом рухнет еще сотня, и все здание завалится набок. Да и что могут дать историки взамен? В большинстве случаев ничего, потому что иногда и заменить-то миф нечем — нет свидетелей, нет фактов. А если и есть чем заменить, то это такая скучная правда, что ратующий за нее историк выглядит, как атеист у постели смертельно больного, когда последнему необходимо исповедаться.
Если архитекторы храма Василия Блаженного не были ослеплены, Сусанин не заводил поляков в лес и не отдавал жизнь за царя, Чапаев не тонул, героически гребя одной рукой, а просто умер на плоту во время переправы, Каплан не стреляла в Ленина, а Крюков не кричал „Отступать некуда — позади Москва", то куда девать историко-культурную память, которая этими легендами живет? Всем известно, что Ленин не писал о кухарках, которые могут управлять государством, а, напротив, утверждал, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством, но что изменится оттого, что мы начнем осуждать людей за искажение этой цитаты? Ничего. Искаженная фраза гораздо красивее настоящей. Миф интереснее фактов. Легенда жизнеспособнее правды. Корни, пущенные альтернативной историей, столь глубоки, что начни мы их выкорчевывать, выйдет только хуже.
Таким образом, возникает эффект воткнутого ножа, где роль раненого играет история, а миф — роль ножа. Вынув нож, вы обрекаете несчастного на смерть от потери крови, а не вынув — на долгую и мучительную смерть от заражения крови, поражения органов и прочее. Что же касается хаоса, то мифотворчество является той самой структурой, которая, с одной стороны, умножает беспорядочность в истории (миф часто противоречит фактам), а с другой цементирует эту хаотичность, не давая ей окончательно развалить вавилонскую башню исторического прошлого».
Этой парадоксальной и крайне спорной мыслью Пахомов подвел итог бессмысленности науки истории даже в качестве мифоразрушающей силы. А дальше впал в какую-то истерику, правда, подкрепляемую цитатами и фактами.
