И что самое странное, ему это нравилось. Глаза видели острее, нос на расстоянии тысяч шагов чувствовал любые запахи, ухо улавливало оттенки слов и звуков. К ужасу слуг князь передвигался так быстро, что другие просто не поспевали за ним. "Вездесущий дьявол", -- шептала чернь, завидев тень черного плаща, подбитого темным мехом. Жаль только не летать ему нетопырем, поднявшись над гиблым лесом между Валахией и Трансильванией.
Дракула вновь почесал ранку: зудит-то как! Брезгливо посмотрел на грязный ноготь со следами гноя. Гнев метнулся к осужденным: пора бы и умереть, пол утра заняли!
Крупная летучая мышь напала на князя во время последней охоты. Дракула скинул лесного упыря под копыта коня, да поздно - по шее уже стекала кровь. С тех пор все тело болело и ныло, словно старый шрам перед дождем. Влад почти не спал, изнуряя себя любовной наукой, но облегчения и усталости не испытывал - только сильную жажду, заставлявшую пить густое красное вино с запахом земли и гнили. Этот напиток он теперь отмечал особенно.
Молитвы князю не помогали. Травы и заговоры тоже. Столько лекарей зазря перевел, но исцеления не наступало - кидало то в жар, то в холод. Трое казненных сегодня были последними, кто открыто решился врачевать при княжеском дворе. Да и бог бы с ними, лечили бы по-прежнему, но нет - стали поговаривать, что с князем что-то неладно, что черная болезнь подтачивает мускулистое поджарое тело. За что и поплатились: хочешь жить - не лезь, куда не просят. Не они устанавливали валашский закон, и не им его менять.
Дракула отпил вина из кубка - за упокой потерянных душ - и осенил себя широким крестом. Слава богу, отмучились. Рядом, едва сдерживая слезы, стояла его юная жена - красавица Виорика. Вроде бы должна уже привыкнуть к кровавым забавам царственного супруга, но все равно каждый раз вздрагивает, когда деревянное острие прокалывает дрожащий беззащитный живот. Крест за крестом кладет, будто крест здесь дело поправить сможет.
Глядя на прелестное лицо княгини, Дракула вдруг почувствовал жгучую ненависть. По виду -- сама непорочность! И это после пяти месяцев замужества! Кожа нежная и белая -- вон как все венки на солнце просвечивают, словно голубые ручейки по телу. Волосы убраны в две косы, на высокую грудь сбегают. Когда под венец вел, так все вокруг шептались: красота у Виорики что бутон розовый, от любви и ласки пышным цветом расцвет. Барон Стратула, вручил князю дочь как единственную драгоценность, хотя вроде сам должен был благодарить за оказанную милость. Шутка ли, самой княгиней станет!
