Кессельгут поднялся, отряхнул брюки и начал массировать ушибленный затылок.
— Что вы делаете под моим умывальником? — продолжал допрос Шульце.
Тот указал на большую картонную коробку, лежавшую на стуле.
— Я починил штепсельную розетку, господин тайный советник, — сказал он смущенно. — Она была неисправна.
— Не надо мне розеток!
— Ну как же, — сказал Иоганн и извлек из коробки сверкающий никелем рефлектор. — А то вы застудитесь до смерти.
Он поставил прибор на стол, опять полез под умывальник, сунул вилку в розетку, вылез и встал в ожидании.
Постепенно спираль рефлектора накалилась, розовый цвет перешел в красный; и вот они ощутили, как ледяная мансарда наполнилась живительным теплом.
— Вода в тазу оттаивает, — сказал Иоганн и радостно взглянул на своего повелителя.
Тоблер почувствовал этот взгляд, но не ответил на него.
— Вот ящичек сигар, — робко сказал Кессельгут. — Несколько цветочков я тоже достал.
— А теперь извольте за дверь! — молвил тайный советник. — Вам надо было стать Дедом Морозом!
Тем временем Хагедорну тоже нанесли визит. В дверь постучали. Лежа на кушетке, он крикнул: «Войдите!» — и спросил:
— Ты что так поздно, Эдуард? Но гость ответил:
— Меня зовут не Эдуард, а Гортензия.
Короче говоря, это была госпожа Каспариус! Она пришла поиграть с сиамскими кошками. И сразу же занялась ими, усевшись на ковер. Наконец она решила, что достаточно проявила себя другом животных, и перешла к истинной цели своего посещения.
— Вы уже три дня здесь, — сказала она с упреком. — Давайте завтра устроим прогулку? Возьмем с собой ленч и пойдем к Ламбергской долине. Там полежим на солнце. Кого первого хватит солнечный удар, тот и загадает желание.
— Нет у меня никаких желаний, — возразил молодой человек. — Даже солнечного удара не хочу.
Она расположилась в просторном кресле, подобрав ноги и обняв руками колени.
— Можно сделать и так, — тихо сказала она. — Уложим чемоданы и уедем. Гармиш вам нравится?
— Насколько я знаю, Гармиш чудное место, — ответил он. — Но, вероятно, Эдуард не позволит.
— Какое нам дело до Эдуарда? — сердито спросила она.
— Он исполняет роль матери при мне.
Она покачала головой.
— Можем уехать вечерним поездом. Собирайтесь. Дорог каждый час. В загробную жизнь я не очень-то верю.
— Ах вот почему вы так торопитесь! — сказал он. В дверь постучали.
— Войдите! — крикнул Хагедорн.
В номер вошел Шульце.
— Извини, Фриц. Я исполнял кое-какие поручения. Ты один?
— Сейчас будет! — сказала госпожа Гортензия Каспариус, посмотрев сквозь Шульце, словно он был воздух, и вышла.
