В периоды затишья в полк иногда возвращались офицеры, исчезнувшие под каким-либо предлогом в начале войны. Я относился к ним с изрядным недоверием и выдерживал их. Одного из них, капитана Березовского, имевшего в мирное время в полку репутацию лучшего работника, я имел слабость после смерти Древинга, временно допустить к командованию батальоном. Пришлось горько раскаяться. Батальон понес тяжелые жертвы и притом даром, расплодилась переписка, я был ранен и не мог убрать его немедленно; на мое счастье он сам вновь сбежал в тыл под благовидным предлогом.
Другую категорию офицеров составляли прапорщики. Как ни ценны были для поддержания на высоте строевого обучения и сохранения традиций полка кадровые офицеры, на какие жертвы ни шли многие из них, раненые по нескольку раз, но все же главную массу боевых начальников — командиров рот и взводов представляли прапорщики. Они же давали главную цифру убитых и раненых офицеров. А потери в офицерах в 6-м полку всегда были колоссальными.
В других полках офицеры группировались в тылу, и с ротами наступали только ротные командиры — очередные жертвы. В 6-м полку деление на очереди для офицеров не существовало и все шли в бой на своих местах. Бывали только случаи, что перед штурмом заботливый ротный командир ушлет под каким-нибудь предлогом фельдфебеля в тыл — чтобы было кому-нибудь собрать и привести в порядок после боя остатки роты.
31 декабря 1915 г., после двух первых дней зимней атаки австрийских позиций, я получил выговор от командующего 11-й армией Щербачева за то, что мой полк потерял на 600 солдат 13 офицеров, в том числе 3 убитых. Командующий армией указывал, что ресурсы государства в офицерах, даже прапорщиках, ограничены, и что нельзя швыряться офицерами так, как делаю я: в 6-м полку процент выбывших офицеров по сравнению с солдатами значительно превосходит общий уровень, что Щербачев приписывал моей чрезвычайной требовательности. Я не мог с этим согласиться. Мне самому очень тяжело было в течение трех суток наблюдать тела двух прапорщиков, висевшие на австрийской проволоке, но посылку солдат в бой без офицеров или с минимальным их числом я считал верхом безобразия. Выговор командующего армией не заставил меня изменить моей точки зрения на необходимость присутствия обильного количества офицеров в цепях, и через 3 дня после него, в результате неуспешной атаки I батальона 6-го полка на высоту 370, оборонявшуюся хорошим австрийским полком, в соседнюю со мной комнату принесли 10 раненых офицеров — весь офицерский состав трех атаковавших рот I батальона.
