Разное жители говорили об обитателях горного замка. Герр Шульц, маленький лысый аптекарь, по совместительству практиковавший врачевание, любил после кружки другой крепкого золотистого пива делиться своими соображениями:
– Думается мне, Ловцы эти неспроста, недобрые они. Есть в них что-то потустороннее. Вот почему они Ловцы, скажите мне. И никто не скажет, а я скажу. Они ловят заблудившиеся в аду души. А просители эти никто иные как потерявшие свою душу люди. Та же душа, что потеряет свое сознание, оказывается прямиком в аду, вот Ловцы и ловят ее.
– Ошибаетесь, герр Шульц, Ловцы эти никакие не Ловцы вовсе, – всегда возражал ему герр Шмульке, дородный столяр-мебельщик, изготовивший практически всю мебель в деревне. – Думается мне это какой-то еретический религиозный орден. Они против Господа нашего проповедуют, а мы тут сидим у них под брюхом, можно сказать и в ус не дуем. А надо бы, как честные христиане, собраться всем миром, да подпалить этот очаг скверны.
– Какие еретики, о чем вы? – возмущался герр Отто Шенкер, мельник. – Верно подмечено что они словно орден, только вот орден не религиозный, а колдовской. Уж я то в этих делах верно понимаю. Моя прабабка ведьмой слыла, в Заозерном ее боялись, словно чумы или оспы. Так вот они явные колдуны, и просители эти приходят к ним, чтобы попросить их совершить какое-то колдовство запрещенное.
– Да что вы, герр Шенкер, я вот слышал, что все колдуны объединены в разные магические ложи, а вот про ордена ничего не слышал, – тут же наперекор сказал герр Шмульц.
– Это правильные колдуны в ложи объединены, они по закону человеческому и божескому действуют, а эти Ловцы наперекор всему идут. Уверен, что они жуткие непотребства творят. А мы у них под боком на грани смерти вечно бродим. Захотят в порошок сотрут.
– Я вот что-то не пойму, – говорил герр Шмульке. – А колдовство богоугодное дело, или нет?
– А об этом надо нашего преподобного спросить. Кто-нибудь видел его?
Хором они начинали звать:
– Герр Майн! Герр Майн!
Пока не находили осоловевшего от выпитого пива преподобного Майна на краю стола. Святой отец, перебрав, по обыкновению засыпал, положив голову на руки. Кое как его удавалось разбудить и разъяснить смысл спора, после чего он с умным видом изрекал, дырявя пальцем потолок:
– Магией мир создан был, а Бог создал человека по образу и подобию своему. Стало быть, если магия суть божественного проявления, значит она богоугодна!
После чего он тут же растягивался на столе и засыпал.
