или Urgrund , откуда проистекают все контрасты и противоречивые принципы, жесткость и мягкость, строгость и кротость, сладость и горечь, любовь и печаль, небеса и преисподняя. Их он видел в их изначальной форме; их пытался описать в их проистечении и примирить в их пребывающих в вечности результатах. Он прозревал в бытие Бога, откуда рождается и продолжается проявление божественного. Природа неприкрыто лежала пред ним – в сердце вещей он был у себя дома. Его собственная книга, для которой сам он был человеческим микрокосмом (как и Уитмен: "Нет никакой книги; кто коснётся этого, касается человека"), со своей тройной жизнью, стала почетным удостоверением его видению".
Наряду с нравственным подъемом и интеллектуальным озарением приходит то, что за неимением лучшего термина следовало бы назвать чувством бессмертия. Это не интеллектуальная убежденность, как после разрешения какой-то проблемы, и не опыт, как после научения чему-то, прежде неизвестному. Это чувство гораздо проще и элементарнее, его лучше сравнивать с той присущей каждому человеку определенностью отдельной индивидуальности, которая приходит с Само-Сознанием и принадлежит ему.
При озарении страх перед смертью, который иногда всю жизнь преследует столь многих мужчин и женщин, спадает словно ветхий плащ, – и не под воздействием рассуждений; а он просто испаряется.
То же самое можно сказать о чувстве греховности. Не то чтобы человек избегает греха – он уже не видит в мире никакого греха, которого следовало бы избегать.
Мгновенность озарения является одной из самых ошеломительных его черт. Ни с чем оно на сравнится так хорошо, как с ослепительной вспышкой света в ночном мраке, позволяющей ясно увидеть скрытый доселе ландшафт.
Прежний характер человека, входящего в новую жизнь, составляет важный элемент в каждом случае.
Так же и с возрастом, когда происходит озарение. Если, например, мы услышали бы о случае Космического Сознания, происшедшем в 20 лет, то поначалу усомнились бы в достоверности сообщения о нём, а если бы нам пришлось в него поверить, то были бы склонны признать, что этот человек (будь он жив до сих пор) является в каком-то смысле настоящим духовным гигантом.
Непременную, надо полагать, отличительную черту составляет прибавление личностного шарма у человека, достигшего Космического Сознания.
Автору представляется достаточно очевидным, что во время актуального присутствия Космического Сознания и в течение краткого периода после (когда оно постепенно уходит), имеет место изменение внешнего облика у того, кто переживает озарение. Эта перемена похожа на то, как изменяется внешность человека при большой радости, но иногда (а именно, в явно выделяющихся случаях) она, пожалуй, еще ярче. При великих случаях интенсивного озарения данная перемена во внешнем облике тоже интенсивна и может стать настоящим "преображением". Данте говорит, что он был "превращён из человека в Бога". По-видимому есть большая вероятность того, что, доведись кому-либо увидеть его в тот момент, он явил бы собою то, что единственно можно было бы назвать "преображением". IX
