— А ты совсем не пьешь, Дибир? — спросил Юсуп у насупленного человека с забинтованным пальцем, до этого почти не встревавшего в разговор.
Тот покачал головой:
— Харам[1].
— Напиваться харам, я согласен, а кагор — это песня. Посмотри, какой тут букет, какой вкус. Лечебный напиток! Мне мама в детские годы бузу давала понемножку для сердца.
Дибир, может, и хотел возразить, но по своему обыкновению промолчал, уставившись на тумбу со стоящим на ней металлическим козлом.
— Помню, — начал Керим, чавкая и поправляя съезжающие на нос очки, — как мы на виноградники ходили работать в советские времена. Поработаем, потом ведро перевернем, бьем, как в барабан, лезгинку танцуем. С нами еще Усман учился, потом его выгнали. Он больше всех выпивал и сразу давай рубль просить.
— Какой Усман?
— Как какой? — переспросил Керим, орудуя вилкой. — Тот самый, который теперь святым стал, шейх Усман. Его выгнали, он сварщиком работал долго, потом вроде шапки какие-то продавал. А теперь к нему кое-кто за баракатом[2] ходит.
— Вах! — удивился Юсуп.
— «Вах», — сказал Ленин, и все подумали, что он аварец, — вставил Керим.
Дибир поднял четырехугольное лицо и заелозил на стуле.
— Ты разве атеист, Керим? — спросил он, кашлянув.
Керим бросил вилку и задрал обе руки вверх:
— Все-все, я шейха не трогаю! Я ему рубль давал.
Анвар засмеялся.
— Знаешь, брат, в тебе такой же иблис[3] сидит, как в заблудших из леса. Вы живете под вечным васвасом[4]. А какой пример ты им подаешь, — сурово процедил Дибир, кивая на Анвара и Магу.
— Какой пример подаю? — всплеснул руками Керим. — Работаю, пока вы молитесь.
— Зумруд! — закричал Юсуп, издалека почуяв надвигавшуюся ссору. — Неси чуду!
На кухне послышался шум. Дибир внимательно посмотрел на Керима, как ни в чем не бывало продолжавшего уплетать баклажаны, и, прошептав «бисмиля», тоже принялся накладывать себе овощи. Вошли женщины с двумя дымящимися блюдами.
— Выйдем, покачаемся, — тихо буркнул Мага Анвару на ухо, подергивая плечами.
— Возвращайтесь, пока не остыло, — попросила Зумруд, увидев их уже в дверях.
В маленьком внутреннем дворике совсем смерклось. Не слышно было за воротами ни криков уличной ребятни, ни привычной музыки, ни хлопков вечерних рукопожатий.
— Как-то тихо сегодня, — заметил Анвар, подскакивая к турнику и подтягиваясь на длинных руках.
— А «склепку» можешь сделать? — спросил Мага.
— Да, смотри, я сделаю «склепку», а потом «солнце» вперед и назад, — запальчиво отозвался Анвар и стал раскачивать ногами из стороны в сторону, готовясь выполнить упражнения.
