— Все зависит от того, чья это моча, — важно начал крупный в тюбетейке. — Если это мальчик младше двух лет и который пьет только молоко матери, то можно смыть одной водой. Если это моча девочки, то нужно мыть очень-очень тщательно…
Анвар не сдержался и выключил телевизор.
Некоторое время все молча пили чай. Керим разглядывал висевший на стене гобелен. Анвар хлюпал из блюдца. Мага чесал голову, усевшись на диване и подобрав ноги по-турецки.
— Нет, он не Лейлин сын, — вдруг сказала Зумруд, видимо, продолжая думать о Нурике. — У Лейлы одна дочка, она сейчас в Ростове учится, а сын совсем маленький, недавно суннат[13] сделали. Наверное, Нурик — этой, как ее, Жарадаткин сын.
— Жарадат сколько лет? — вмешался Керим. — Она ненамного меня старше, как у нее такой сын большой может быть? Их мать у меня учительницей в школе была, меня все время спрашивала: «Женишься на Жарадатке? Женишься на Жарадатке?»
Гуля рассмеялась.
— Какая учительница? Не Аминат Пахримановна?
— Да, умерла которая.
— Разве?
— Конечно,— подтвердила Зумруд. — Аминат Пахримановны мама из Гидатля была, из хорошего рода. Когда она работала в поле, туда забрался один заезжий всадник из предгорий. В общем, не чета гидатлинцам. Она ему понравилась, он, кажется, попытался ее украсть, схватил выше локтя. Она оскорбилась, вынула ножик, он у нее в чохто, в кармашке хранился…
— На голове что ли?
— Да, раньше, говорят, так носили. В общем, она этого урминца ранила ножом, и, если бы он погиб, то по адатам[14] ее могли изгнать из родного села. Но урминец выжил, вернулся к себе в предгорья, но дела так не оставил, отправил группу всадников, которая все-таки украла ее с того же поля. Лишилась она всех своих преимуществ, народила детей, стала плести местные циновки из болотной осоки. Как же они называются? Чибта, по-моему…
— Все ты напутала, Зумруд, — возразил Керим. — Все по-другому было.
— Этот Нурик, скорей всего, покойного Адика сын, — прервал их Юсуп, поднимая склоненную голову, — Адика, академика. У меня в той комнате его книги лежат…
— Адильхана что ли? — уточнил Дибир, задирая руку с забинтованным пальцем. — Не-е-ет, Адильхана сыновей я знаю, один, алхамдулиля[15], имам урминской мечети. Мы вместе на маджлис[16] в Буйнакск ездили. А второго, по-моему, Абдулла зовут, совсем молодой, в армии сейчас.
— А третьего сына нету? — спросил Мага.
— Ничего не слышал.
Снова повисла пауза. Пандур, забытый на диване, скатился на пол, глухо загудев утробой. Керим подобрал его, нагнувшись и показав свою лысину, и несколько раз провел волосатой рукой по струнам. А потом вдруг вскинул голову и, сверкая очками, сказал:
