22.5.1985. Аверинцев в ГИТИСе, античность в Средневековье, всё загадочно, и, оставляя нетронутой эту тайну, всегда оставляя ей быть, он осторожно прикасается к ней с разных сторон. И вот что главное: он католик или он православный верующий, и это значит, что, как иудей, он очень хорошо, как никто, ясно видит; он ясно видит, чтб хорошо служит или просто служит христианской церкви и что нет. Церковь. ЪккХтузга. Ориентир и защищаемое. Всегда легко видеть и знать, сколько овец спасено, есть ли приплод. И он смотрит
335
на средневековое сердце, его чистоту, простоту; страсть к правильности, горечь о непорядке и безобразии. Много непорядка и безобразия; сердце помнит тем не менее об идеале, ждет, надеется, живет, молится, полагается на одного Бога, как Он поведет. Кто в действительности в это время ведет человека? и кто правит обществом? До этого как бы нет дела, и разве это важно; важно здесь и сейчас распорядиться своими силами. — И я слушал, многое мне не нравилось, для верующего Петрарка один из поэтов и его спор с врачом был спор гуманиста с доктором за место [9]; Данте продолжение Средневековья, возрождение словесности остается за порогом; что это для Церкви, ведь не обязательно даже и хорошо. Но я первый стал хлопать и за мной другие; нехотя расходились на заднем дворике ГИТИСа, не отпускали Аверинцева; там была Катя Корнилова, ее приятель, который записывал на ленту. И Рената сказала, что это островок другой культуры, а я — что единственно возможной, и это правда. Как в 1969 рухнуло все мое преподавание английского, так теперь — весь мой «Ренессанс»; он ведь весь вырос из другого начала.
26.5.1986. Немного Данте, которого я пытаюсь защитить от злого Жильсона, ядовитой змеи, потом вакханалия сборов, термос, бумага, ящик, подзорная труба, Ваня мечется между машиной и подъездом, важная Маша заставляет себя ждать, Катя, тонкая и уместная, бросается навстречу, дорога, на которой я демонстративно прижимаю желтый ВАЗ, пока Рената говорит им в окно, как дурно выбрасывать мусор из окна. Но ведь всё равно все бросают. На шалаше разрушительный Ваня спешит действовать, потом, не дождавшись костра, запирается в машине.
20.6.1986. Везу детей Эвереста (так написалось) во Внуково, кратко купаюсь, а с северо-запада в полнеба нависает гроза.
23.7.1986. Дети Аверинцевы такие мягкие, такие приятные. Ваня плачет, рыдает, что вытащенную из пруда рыбку по настоянию Маши и Кати пустили обратно в пруд. При расставании так нежен, так целует. Я говорю в дороге о лете, как оно портит неработающих, как
