И в большом спорте, в его, так сказать, угодьях и владениях нужна основательная переоценка определенных установок. Здесь тоже представляется сомнительным ряд основополагающих посылок, покуда официально бесспорных для нас. Вряд ли стоит следовать им только потому, что этой дорогой идет мировой спорт. Мы можем отстаивать и утверждать свои ценности. В этом проявятся социалистические принципы морали, но это уже особый и своего рода профессиональный разговор.
При всем этом надо отдавать себе отчет и в том, что такое большой спорт пусть даже в своем нынешнем понимании. Прежде всего это самостоятельная и очень значительная культурная ценность. Традиции большого спорта уходят в века и тысячелетия. В этом движении замыкаются опыт множества поколений, их усилия, открытия, великие свершения духа и силы.
Современное общество немыслимо без большого спорта (скажем, футбола, хоккея). И жизнь дает этому доказательства. Нельзя огульно ограничивать это могучее проявление человеческой природы. Большой спорт решает далеко не только идеологические и политические задачи. Он является реакцией общества на современную жизнь, ее по-своему беспощадный пресс. Он защищает общество от насилий техники, урбанизации жизни и еще множества других неблагоприятных, а порой очень жестоких воздействий. И кроме того, а может быть, это и самое главное, он — праздник человеческой мощи и духа.
Однако большой спорт нуждается в своей регламентации, определении места в обществе.
Для долгой и здоровой жизни занятия спортом важны в той же мере, что и разумное питание (естественно, и при соблюдении режима). Но я знавал людей весьма преклонных лет — они курили, помаленьку выпивали, да что там, случалось, и не помаленьку!
Их долголетие я относил исключительно к природно крепкому здоровью, так сказать, генетически обеспеченному. Но однажды я услышал от девяностолетнего человека (он был, кстати, женат на далеко нестарой женщине) слова, которые, я думаю, отчасти высветили существо долголетия. Старик, а его трудно было назвать стариком, суховатый и прямой мужчина с умным, пытливым взглядом, сказал:
— Мне очень приятно жить...
Я услышал и окаменел. Сколько же в этом смысла! Да ведь именно здесь объяснение долголетия множества людей и, наоборот, болезней и преждевременной гибели других.
Если человек находится в обстановке, которая не угнетает его, ему по душе дом, люди, которые его окружают, и он с удовольствием (а не брюзжанием и тревогами) встречает каждый день, он будет долго жить, если не долго — все равно выберет свои годы, не рухнет на подходе к истинно зрелым летам.
