Киран сразу заметил обтекаемый и сверкающий корпус ее роскошной машины, припаркованной у ресторана. Чуть позже он увидел и ее саму, чертовски обольстительную, как и всегда, в сопровождении этого престарелого олуха Роджера Весткотта. Он знал, что она будет здесь, он также знал, что она купила и подарила Алане платье, утверждая, что у девушки должен быть выбор, чтобы испытывать чувство удовлетворения от собственного вида, а не обреченности, которая неизменно возникает, если красивое платье только одно. С ними была и ее мать Сидони Радклифф, удивительно элегантно стареющая вдова великого Дэйвида Радклиффа. Он даже схлестнулся с Алекс взглядами, но ни он, ни она не испытали побуждения даже кивнуть друг другу в знак приветствия. Именно так они всегда вели себя, встречаясь на людях. И не по предварительному сговору, а просто потому, что между ними все давно было кончено. Киран даже себе не готов был признаться, что все еще болеет ею, и их тайные свидания – это не только похоть, но и продолжение любви, любви, которая не прошла испытания предательством.
Взгляд Кирана смягчался только на Алане, которая волшебно выглядела и была весела. Со стороны могло показаться; что его сестра абсолютно счастлива, и только он и еще от силы два человека догадывались, чего ей стоила эта иллюзия легкости. Киран был рад, что всеобщими усилиями ее удалось вытащить на этот праздник.
Долина была в сборе. Все разряженные, все возбужденные, все ревниво поглядывающие по сторонам.
Киран усилием воли отводил взгляд от своей тайной возлюбленной. И все же его пронзительно синие глаза вспыхивали ледяным пламенем всякий раз, когда она обращала свою благосклонную полуулыбку этому лысеющему рохле, что осмелился сопровождать такую красавицу. Киран ждал.
Она должна была дать ему шанс сойтись наедине. Но как всегда испытывала его. Ему пришлось ждать долго, слишком долго. Поэтому, когда сень вечера во внутреннем дворике и охранительная листва скрыли их место встречи ото всех, он больно сдавил ее локоть и просипел:
– Алекс, так не может больше продолжаться!
– Что ты можешь мне предложить, Киран? Ты, которому стыдно сознаться, что мы жаждем друг друга, несмотря на голос твоей уязвленной гордости! Киран, я столько раз говорила, что люблю только тебя. Тебя одного я только и любила в своей бестолковой жизни. Но ты слишком горд, чтобы простить. Дьявольски горд… Я без сил, любимый, – простонала Алекс, уронив голову ему на грудь.
