– Алекс, я ведь занята вне зависимости от того, какой день на календаре, – неуверенно отозвалась гостья.
– Гай, наша соседка отказывается со мной пообедать, – пожаловалась Алекс спустившемуся в гостинуюГаю, который по случаю приезда гостей выглядел совершенно сногсшибательно.
– Это ужасно, – не вникая в суть проблемы, шутливо бросил он.
– Твои домашние, должно быть, совершенно тебя не жалеют, раз заставляют трудиться даже по выходным, – предположила Александра.
– Вовсе нет, – возразила Алана.
– Могу я сказать, что ты сегодня отлично выглядишь, Алана? – спросил ее Гай.
– Да, спасибо, – кивнула девушка, почувствовав некоторую неловкость.
Она неизменно зажималась в его присутствии и своим поведением начинала походить на своего застенчивого друга Саймона: принималась краснеть, бледнеть, что-то невразумительно лепетать, против обыкновения предпочитая односложные ответы пространным рассуждениям.
– Ты говоришь, что сегодня… – попытался возразить своему кумиру Саймон, заметно нервничая, – но, по моему личному убеждению, Лана всегда выглядит очень хорошо.
– Мне не часто удается видеть ее в таком наряде, – сухо заметил Гай Радклифф. – Вероятно, тебе в этом смысле везет больше, чем мне.
– То платье, что на Лане сегодня, – мое любимое… Ты впервые надела его на празднование своего восемнадцатилетия, не так ли? – простодушно спросил подругу Саймон, чем окончательно сконфузил девушку, давно не позволявшую себе дорогих обнов. – Тебе ведь его шила твоя мама, если мне не изменяет память…
– Аннабел Кэллахан была всесторонне одаренной женщиной, – авторитетно резюмировал Гай Радклифф.
– Да, это так, – коротко подтвердила Алана.
– Аннабел была настоящим сокровищем! Помню, когда я была маленькой девочкой, во всем стремилась походить на нее! – эмоционально призналась Александра. – Но платья этого я помнить не могу… Я тогда уже жила в Сиднее.
– Зато я припоминаю, – проговорил Гай. – Я был в числе приглашенных, когда чествовали малышку Алану, – объявил он.
– А вот и наши американцы, – проговорила Алекс, услышав шум в холле. – Хартманны славные, сами увидите.
Огромный зал для приемов фамильного особняка Радклиффов наполнился сияющими лицами и счастливыми голосами. Это была дань традиции – чужие друг другу люди вели себя как старинные знакомые, одаряя один другого щедрыми комплиментами, что, в сущности; ни к чему не обязывало. Впрочем, кому-то это было всласть и в радость. Так, Виолетт просто млела от выпавшей на ее долю возможности расточать улыбки и восторженные речи. Она почитала себя невероятно светской и искренне считала свои манеры наиизысканнейшими. Правда ее самозабвенная обходительность не распространялась на кузину и соседку по долине.
