Отец Тирни почувствовал слабость. Без сомнения на борту будут новые пилигримы, новые послушники для храма, и будут новые убийства, если он не прекратит это безумие сегодня.
— Я… я должен вернуться в храм.
— Вам нельзя этого делать! — резко оборвала Редберд. — Еще один визит, и вы не сможете уйти оттуда.
— Но ведь вы смогли?
— Смогла? — Ее рот искривился. — А может быть, просто отсрочила возвращение…
— Да нет же! — Тирни взял ее за руку и повел к станции. — Что бы ни происходило там, внизу — это иллюзия. Мы оба — вы и я — знаем это, даже если никто нам не верит.
Весь остаток утра и день Тирни возился с оборудованием, изучал пробы и записи, сделанные накануне. Просмотрев его данные, компьютерная программа проверки не выявила никаких существенных отклонений от нормы. Под фундаментом храма камень и земля с незначительными примесями минералов, строительный материал — чистый гранит, в составе воздуха были лишь кислород и водород с допустимым количеством инертных газов. Уровень радиации в пределах нормы. Самое обычное место по всем показателям, если бы не ощущение, что сам Бог живет здесь.
Под вечер Редберд появилась в дверях компьютерной, во всей ее прямой фигуре и напряженном взгляде сквозил затаенный страх.
— Что, если это реально? — Она пересекла комнату и смотрела на цифры, высвечиваемые монитором. — Что, если вся энергия почитания, отданная целым родом лишь одному этому месту, за тысячелетия выстроилась в некое подобие связи с Неведомым?
— Далей… — Тирни откинул голову и закрыл глаза. Он чувствовал, как усталость медленно расплывалась по всему телу. — Того, что вы называете Неведомым, не существует. На то, чтобы понять это, я потратил всю жизнь. Всю жизнь на служение такой ерунде. Существует только то, что мы уже знаем и то, что скоро предстоит понять — ничего больше.
Далей не ответила, а когда через минуту он открыл глаза, ее уже не было в комнате. Что ж. Тирни размял затекшие мышцы шеи. Задача, которую предстояло решить, слишком сложна, чтобы в нее кого-то впутывать. Далей будет в большей безопасности здесь, на станции.
Он собрал необходимое оборудование и через длинные коридоры направился к выходу.
Приближались сумерки, серебряное небо приобрело тяжелый свинцовый оттенок, а на востоке было уже совсем темно и тускло. Тирни вышел на тропинку, ведущую к храму. Он тяжело, со свистом вдыхал холодный воздух.
На гребне горы черным силуэтом в закатных лучах стоял одинокий сирянин, высокий и молчаливый, с неимоверно тонкими ногами. Потом рядом появилась еще одна длинноногая фигура, и еще одна, и еще — словно вереница зеркальных отражений.
