Я уверен, что в современной культуре есть много такого, что опасно для соседа, ибо, повторяю, это сложный, невероятно сложный продукт, в который вложено много труда. А результаты этого труда доступны всем. Но тем самым они несут опасность, если мы не на уровне того труда, который в него вложен.
Повторяю, эта опасность одна из реальных в XX веке. То есть, с одной стороны, мы имеем здесь дело с очень сложным феноменом массового производства, а с другой, - эта сложность требует от каждого из нас саморазвития, чтобы жить на уровне той материальной, предметной и сложной среды, которая всех окружает, являясь продуктом специальной и весьма изощренной деятельности. Следовательно, нужно очень много работать над собой, а человек ленив. Работать - трудно. Помните, у Пушкина:
мы, русские, ленивы и нелюбопытны. А тут нужно вкладывать без какой-либо перспективы на ближайшую прибыль очень большой капитал в себя. И это должен делать каждый. А это трудно, повторяю, человек ленив. Естественным образом ленив. Также как и естественным образом трудолю-бив, ибо у него есть, как я сказал, неотъемлемое право и потребность быть в мире с самим собой. То есть, сохранять уважение к самому себе. И вот, в этот зазор между естественной ленью и столь же естественной, но неопределенной потребностью уважения к себе, вставляются некоторые схемы, упрощающие мир. Назовем их схемами упрощения. Они, с одной стороны, позволяют человеку не работать, не думать, а с другой - вполне удовлет-воряют его потребность в "айдентити", т.е. в тождестве, уважительном тождестве с самим собой.
Эти схемы делают мир простым. Ну, скажем, действие такой схемы я видел в одном французском фильме, поставленном женщиной, француженкой по фамилии Мальдорор. Если вашему уху это совпадение имен что-нибудь говорит. Возможно вы знаете, что одна из самых современных книг, хотя она была написана в XIX веке, называется "Песни Мальдорора". Это книга Лотреамона. Так вот, эту даму по фамилии Мальдорор повлекло в Анголу, когда Ангола еще была португальской колонией, где она сделала фильм полностью выполненный в сочувствии к правам и требованиям аборигенного населения Анголы. И там есть одна сцена, ментальность ее пронизана парижскими левыми модами, в которой носитель просвещения в кружке, похожем на кружки политграмоты России 1917-18 годов, объясняет очень внимательно слушающим его людям то, как устроен мир, чтобы они лучше его понимали и лучше боролись. Он говорит: почему в мире есть бедные? И отвечает: потому что в мире есть богатые. Если не было бы богатых, то не было бы и бедных! Вот, это одна из типичных схем, упрощающих мир. То есть, мир-то остается сложным. Но он упрощается в некотором способе переживания его, иллюзорно o упрощается, вызывая эффект уважения к самим себе у тех, кто подобной идеологической схеме открыт, избавляя их от необходимости ломать голову, думать и пр.
