, склоняются к мысли, что там были, как минимум «Эф — сто одиннадцатые», а то и…
— Думаете, «Лансер» — «Б — один»? — угадывает Добровольский.
— Не исключено, пан полковник.
— Да ну, это вы с Бубякиным уж совсем, — отмахивается Добровольский. — У турок нет такого добра.
— Может, это и не турки вовсе, — пожимает плечами капитан.
— А кто? Старший Брат? Россияне? — В смысле, какой-нибудь «Ту — двадцать второй»?
— Да нет, Олег Дмитриевич. Какие россияне? Они ж с юга перли, так? Что ж, по-вашему…
— А что, у «двадцать вторых» не хватит ресурса сделать маневр?
— Но не такой же, пан полковник, так ведь?
— Почему же, капитан? Допустим так и так, — он отбирает линейку и водит по большой оперативной карте театра военных действий. — Допустим, где-нибудь подальше нашего Змеиного они разворачиваются и…
— Зачем им такая сложность, Олег Дмитриевич? — в глазах Папёнова искорки.
— Ну… Ладно, капитан! Да понимаю я вашу мысль. Но конечно, если это, и правда, «Лансеры»… Хотя могут быть и «Сто одиннадцатые», да… Впрочем, нам бы заполучить их проводку от границы, тогда стало бы ясно, откуда вошли. И ведь не могу добыть такую простую вещь, не шлют из штаба, представляете?
— О чем и речь, пан полковник, — соглашается Папёнов. — Закурить разрешите?
— Конечно, капитан.
— Между прочим, Олег Дмитриевич, — говорит, затягиваясь «Прилуками», Папёнов, — могут быть не только снимки. Мы ж, вроде, свалили, одного. Так что где-то возле Белой Церкви что-то должно валяться на земле-маме.
В двери кабинета стучат. Старлей Первушин напрягается, со смешной в других обстоятельствах торопливостью выдергивает из кобуры ПМ.
— Разрешите, пан полковник? — в проем заглядывает старший лейтенант ВВС. Он тоже при кобуре. В этом мире уже началась паранойя.
— Давай, Бояндин! — подзывает его Добровольский широким жестом радушного хозяина. Жест не стыкуется с обстоятельствами — он бы оказался впору при застолье, но такого счастья, кажется, не предвидится. — Принес что ли?
— Так точно, пан полковник.
Вэ-вэ-эс-ник Бояндин ставит на стол истертый Независимостью, и похоже даже Перестройкой портфель. Извлекает наружу книгу с вклеенными снимками. Да, выходит, секретчики у авиаторов не спят и не волынят. Налет был только намедни, а здесь уже все подшито, пронумеровано.
— Щас, — говорит Добровольский, хапая книгу и листая с таким усердием, будто должен обнаружить там карту острова сокровищ.
— Ага, вот! — восклицает он почти сразу, ибо явно знает, что ищет. — Помнишь, Бояндин, мы с тобой изучали?
