- Что же теперь делать?
Старик вытащил карандаш, клочок бумаги и написал: "Тысячу золотых, взятых тобою, Гордон, когда тебе нечего было есть, отдай Маурею. Когда-то "твой" Робертсон".
- Вот, получите, - сказал он, - деньги ваши. Он должен отдать.
- Но у вас, вероятно, есть наследники? - спросил Маурей.
- О нет! - Старик сделал попытку рассмеяться. - Нет, никого нет.
Маурей протестовал. Старик стоял на своем. Согласие было обеспечено сущностью положения.
- Хорошо, - сказал, наконец, охотник. - Что же передать еще Гордону?
- Что он подлец, - сказал умирающий, поворачиваясь к стене лицом; он заснул и более не просыпался.
II
Утром Маурей опустил его в землю, прикрыл могилу травой и, посидев несколько минут с клочком бумаги в руках, нашел, что ради Катарины Логар стоит проехать в Аламбо. Так как дело не расходилось у него с мыслью, он, взяв в мешок все ценное, то есть остаток шкур, нож и белье, сел вечером того же дня в лодку, а через четыре дня видел уже вертикальную сеть мачт, реявших вокруг белых с зеленым уступов города, спускавшегося к воде ясным амфитеатром.
Маурей привязал лодку к купальне, заплатил сторожу и поднялся в сверкающие асфальтовые ущелья города. По улицам переливалось экипажное и человеческое движение с той ошеломляющей, бархатистой напряженностью делового дня, какая мгновенно делает одиноким пришельца, доселе ждавшего, быть может, немедленного, приятного общения. Спросив раз десять, как пройти к Гордону, Маурей получил несколько противоположных указаний, следуя которым каждый раз попадал к затейливым огромным домам, - и все это были дома Гордона, но во всех этих домах его не было. Он был в каком-то еще одном, своем доме.
Наконец, исколесив половину города, Маурей нашел дом и в нем - Гордона. Он прошел железные кружевные ворота, аллею с огненными цветами и попал к раскинутому мостом подъезду, середина которого сверкала ярким небом зеркальных стекол.
Не видя никого, в то время как около дома вились эхом женские и мужские голоса, Маурей громко сказал:
- Эй! Есть ли кто живой здесь?
Молчание. Мимо его лица пролетела бабочка; деревья зеленели, цвели цветы, и не было никого. Маурей три раза повторил окрик, затем выстрелил в щебень дорожки. Камешки брызнули, как вода.
Тогда он увидел, что в глубине зеркальных выпуклостей подъезда мелькает, пропадая и торопясь, человеческая фигура.
Испуганный швейцар выбежал, хлопнул дверью и подступил к Маурею.
- Это вы выстрелили? - вскричал он, косясь и оглядывая с ног до головы смельчака. - Кто выстрелил? Что произошло здесь?
