Татьяна глянула на меня, протянула Пастухову руку, поздоровалась. И все остальные поздоровались с ней за руку, только мы с Татьяной не поздоровались.
– Ну, как Валентина Ивановна? – у Татьяны, а не у меня спросил дядя Федя.
– Ничего, спасибо, – сказала Татьяна.
– Ела? – спросил Вить-Вить. Татьяна кивнула.
– Чего же мы стоим? – прогудел Белендряс. – Пошли себе потихоньку. – И двинулся вперед этакой громадиной.
Они четверо шли впереди, занимая чуть не весь тротуар, а мы с Филей – сзади. Татьяна успела только поглядеть на меня, я ничего не ответил ей глазами, и она почему-то не пригласила меня догнать ее, пойти рядом с ней.
– Погодка-то!… – сказал Вить-Вить.
– А я вот после школы никуда не поехала. Даже стала готовиться к экзаменам в институт, – сказала она.
– Теперь все учатся, – прогудел Белендряс, и не понять было, что он этим хотел сказать.
– А я вот думала-думала и решила погодить год-другой.
Все молчали. Прохожие шли нам навстречу, обгоняли нас. Шумно было на улице, как всегда, и все равно будто были только Татьяна, с другой стороны – наша бригада, и я сам – где-то с третьей стороны, что ли.
– Ученье – свет, – сказал дядя Федя.
– Я просто не знаю еще, в чем мое… – Татьяна чуть помедлила, – призвание.
– Поплавок на лацкане надо иметь, – сказал Филя, – чтобы увереннее держаться на поверхности жизни. – Тоже как-то неопределенно это у него получилось, то ли одобрял он это, то ли осуждал.
– Вузовский значок, конечно, не мешает, только я не надеюсь две жизни прожить, мне надо сразу институт по душе выбрать.
– Если родители в состоянии кормить… – начал дядя Федя.
– Почему, я и сама в силах зарабатывать на себя.
– У нас сегодня как раз была получка, – загудел Ермаков. – Расчет за месяц.
– Иван шестьдесят три рубля получил, – сказал Вить-Бить.
И все они снова замолчали. А я успел еще порадоваться втихомолку, что вот наконец-то и моя первая рабочая получка, и нам с мамой теперь будет полегче, даже здорово легче!
– Деньги, вроде бы, и небольшие… – опять начал Ермаков.
– Но – трудовые они! – сказал дядя Федя. – Своими руками и горбом заработанные, что называется! – Остановился, обернулся ко мне.
И все остановились, и пришлось мне все-таки показать свою левую руку, щедро залитую йодом. Татьяна ничего не сказала, только быстро глянула мне в глаза: «Очень было больно?!» – «Нет-нет!» – ответил я; и все, я видел, поняли наш бессловесный разговор.
– Я эту работу немного знаю, – сказала Татьяна. – Наш класс был у вас на практике.
