– Ты когда обещал Валентине Ивановне вернуться? – Поставила спокойно стопку, взялась за курицу.
– Да! – сказал я и тоже поставил свою стопку. И тут как-то разом захмелевший Венка протяжно и погано выговорил, глядя на меня своими черными сливами:
– У него мать умирает, а он – за чужими девушками ухлестывает!
– Ваня! – сказала Татьяна, и глаза у нее были опять такими же, как и в том моем сне.
– Подлец! – выкрикнула Лена.
– Да уж, знаешь ли, дружище, – сказал Гусь. А я встал и поплелся в неизвестном направлении.
Даже не помню, как рядом со мной оказалась Татьяна. Она была уже одета и мои вещи несла в руках Так мы молча и шли с ней рядом, и я почему-то все никак не мог взять у нее свою одежду.
– Я зайду к Валентине Ивановне? Я кивнул.
– Знаешь, – сказала она, когда мы оказались у моря, – я решила на завод к вам пойти. А что? Ну зачем мне идти в институт, если меня ни в какой не тянет, а?…
Я остановился, стал одеваться. Сказал наконец:
– В идеале, наверно, так и должно быть.
Оделся совсем, поднял голову. Татьяна стояла вплотную ко мне. И мы вдруг поцеловались.
Целовался я тогда впервые в жизни. На вечеринках, к примеру, когда все целовались, приходилось и мне изображать поцелуй. Но чтобы вот так, наедине с девушкой, вот так по-настоящему, – это впервые. „И не обнять мне было Татьяну, будто руки меня не слушались. А глаза у Татьяны были испуганно и крепко зажмурены. Вообще все это длилось один миг, я только успел почувствовать, что губы у нее мягкие и чуть соленые после моря. Потом она качнулась и слегка отодвинулась. Я открыл глаза: Татьяна смотрела на меня, и в глазах ее была одна радостная доброта!
– Все совершенно точно, как во сне! – быстрым шепотом сказал я, Татьяна мигнула вопросительно, тогда я пояснил торопливо: – Я видел тебя сегодня во сне, и там было все так же, да-да! Только мы не успели поцеловаться, Венка помешал, а все остальное – так же.
Она улыбнулась, взяла меня за руку, и мы пошли. Море было тем же, и пляж, и сосны, и люди – все, как и раньше, и одновременно по-новому. Шел тихонько, чувствуя, как Татьяна ласково держит меня за руку, поглядывал на море, небо, людей: да, все – другое! Татьяна шла, опустив голову, улыбалась растерянно-радостно. Она тоже мгновенно изменилась: и тени холодного высокомерия не было в ней; длинные ресницы подрагивали, лицо было открытым, незащищенным, глупо-счастливым, какое бывает у Светки.
– И я часто вижу тебя во сне, – тоже шепотом сказала вдруг она.
