И хотя после этого стало спокойнее и беззаботнее, все же было досадно на себя и чего-то жаль. Досадно потому, что и он, как многие, оказался способным создавать мысленно красивые, смелые дела. В периоды острых, нервных подъемов воображаемого подвига так приятно умирать героем и вместе с тем радоваться, что ты жив.
За окном по-прежнему неугомонно и настойчиво кричали воробьи, и в крике их слышалось:
- Здесь есть один воробей - я! Чир-рик!..
Сергей вздохнул, открыл глаза и поднялся со стула. Потом усмехнулся, сладко зажмурился, зевнул и, спохватившись, быстро сжег письмо. Оно вспыхнуло и упало легким серым пеплом. Затем повернулся на каблуке, снял со стены старенькое одноствольное ружьецо и вышел из комнаты.
У ворот он встретился с черными спрашивающими глазами Дуни. Она сидела на лавочке, подогнув ноги, и ловко, быстро лущила семечки. Черные, с блеском, волосы ее были заплетены в тугую, длинную косу и украшены желтым бантом, а розовое лицо на фоне серого, дряхлого забора казалось цветком, пришпиленным к сюртуку лавочника.
- На охоту, Сергей Иванович? - спросила она, сплевывая шелуху. - Вот уж Митьки Спиридонова-то нет. Уж он бы вас в такие ли места свел! Сам ходил, бывало, - весь птицей обвешан, страсть что полевал!..
- Здорово! - сказал Сергей, разглядывая пестрый ситец Дуниной кофточки, плотно обтянувший тонкое, круглое плечо. - А где же он?
- Далеко - отселе не видать! - рассмеялась девушка. - В солдатах, в Костроме.
- Здорово! - повторил Сергей и улыбнулся. Отчего-то стало смешно, что Митя Спиридонов ушел в солдаты и, остриженный, скрученный дисциплиной по рукам и ногам, делает разные вольты.
- А вы, Дуня, пойдемте со мной! - пошутил он. - С вами вдвоем, я думаю, мы много настреляем.
- Чего ж я? - хладнокровно сказала Дуня и, помолчав, добавила: - Да и нельзя. Тетка звала подомовничать. Ребята у ней сорванцы, того гляди - дом сожгут... Выдумали тоже!
- А кататься ведь поедете?
- Так ведь то кататься, а не по болоту, юбки задрав, кочкарник месить! - с живостью возразила девушка. - Какой вы, Сергей Иванович, смешной, право!
И она весело, со смехом блеснула ровными, белыми зубами. Сергей стоял, улыбаясь ее веселью, здоровью и солнцу, бросавшему жаркие тени в углы заборов, поросшие густой, темно-зеленой крапивой.
- Ну, до свидания!
- Обедать-то придете?
- Не знаю... Вы оставьте мне что-нибудь, - если не приду.
Он медленно пошел, вздымая тяжелыми сапогами густую, стоячую пыль дороги и чувствуя за спиной пристальный женский взгляд. Обернуться ему не хотелось.
