В тот раз боцман водил их по кораблю от гюйсштока до флагштока и обратно, знакомя с разными клюзами, кнехтами, леерами, комингсами, показывая ракетные бомбовые установки на баке, бомбосбрасыватели на юте, противопожарное имущество на шкафуте, позволяя трогать всякие тали, гаки, люки и прочие обыкновенные по виду и столь же хитроумные по названию предметы.
Еще в морской школе Гаичку поражала эта загадочная привязанность моряков к замысловатости. Даже там, на суше, мичманы до обидного снисходительно посмеивались над молодыми матросами, называвшими стены стенами, а не переборками, лестницы лестницами, а не трапами, скамейки скамейками, а не банками…
Но терминология морской школы по сравнению с корабельной была не более как куцым словарем детского сада.
— Каждый из вас получит книжку «Боевой номер», где будут записаны ваши обязанности. Вы можете забыть имя любимой девушки, но «Боевой номер» будете помнить всем своим существом — руками, ногами и даже боками, — внушал им боцман. — Руки сами должны знать, как, например, задраивается люк по боевой тревоге. Знать так же хорошо, как ложку, которую они ни при какой погоде не пронесут мимо рта. Иначе руки могут остаться без пальцев. Были случаи. Схватится такой умник за край комингса, начнет люк закрывать — и пальцы долой… Да что говорить, по себе знаю. Было в молодости, прижал пальцы. Ничего, правда…
Боцман поднял руку и пошевелил крепкими желтыми от табака пальцами. А Генку в тот раз словно кто за язык дернул.
— Люк погнулся? — участливо спросил он.
Матросы сдержанно хмыкнули. А боцман строго посмотрел на него, словно запоминая.
— Матрос Гайкин?
— Гаичка…
Вот так он приобрел друга и наставника в лице боцмана Штырбы.
С того дня и начал всерьез опасаться за свою футбольную карьеру. Хотя опасение это приходило и раньше, еще на первом месяце учебы в морской школе. Тогда он все ждал, что его вызовет сам начальник школы и строго скажет:
— Что же вы, матрос Гаичка, свои таланты скрываете? Вы же незаменимый человек на футбольном поле. Отставить всякие занятия, в особенности строевые. Ваше дело — тренироваться, забивать голы и множить славу части…
Так мечтал Гаичка в дремотные часы классных занятий. Но его вызвал замполит роты.
— Что же вы, матрос Гаичка, так плохо относитесь к занятиям? Невнимательны, все о чем-то думаете, отвлекаетесь…
И тогда Генка разоткровенничался. Он горячо говорил, что его дело не носок на плацу тянуть, а забивать голы, что у него особый футбольный талант, что он, может, будущая гордость самой-самой первой сборной… Видя, что замполит молчит и слушает, Гаичка понес и совсем несусветное: что служба, мол, дело временное, что она не определяет будущее человека…
