– Значит так, - начальник не слушает, - Чтобы через неделю переделали все, как положено, без этих ваших... штучек!
Считая разговор оконченным, он поворачивается на жалобно скрипнувшем стуле к остальному помещению:
– Валерий Павлович, как у нас продвигается клапан?
Андрей привычно горбится, уходит в себя. Машинально подтирает пятнышко на белоснежном ватмане, ластик разрастается, поглощая мягкой белизной все поле зрения.
Бледное лицо Черного человека маячит в полутьме бара. Он ставит на ребро опрокинутого стола фигурку жабочеловека и поворачивается к беспомощной жертве. Слышен далекий плеск льющейся из крана воды. Андрей, придавленный к стене, натужно кашляет, ворочается, упираясь в пол ладонью, и обнаруживает, что лежит в луже. Он непонимающе окидывает взглядом бар: свет ламп бликует в черной воде, ровно стоящей по всему полу. Рядом с Андреем вяло покачивается на воде пластиковая тарелка.
– Паршивый водопровод в этом районе, не находите, - безмятежно говорит Черный человек. - Так, глядишь, через час совсем зальет...
Он щелчком отправляет фигурку в поднимающуюся воду. Андрей хрипит из последних сил:
– Отпустите... меня...
Черный человек пожимает плечами:
– Зачем? Ты ничего не ждешь... Тебя ничего не ждет... Что было, что будет - одна серь...
Андрей пытается протестовать, но внезапное сомнение тенью падает на его лицо: а было ли, на самом деле, в его жизни что-то кроме повседневной сери. Черты его лица заостряются, он пытается вспомнить, и ему это не удается...
Черно-белый флэшбэк. Любительская видеосъемка свадьбы: изображение плывет, дергается. Длинный стол в помещении столовой, за ним - пьяненькие родственники, молодые приятели шумно обсуждают что-то свое. Во главе стола - Андрей и Лена.
Лена раскраснелась, прическа вместе с фатой сбилась на сторону, на лице смущение. Андрей сутулится в новом, плохо сидящем костюме с широкими плечами, ему неловко, он все время дергает себя за воротник, поправляет галстук.
Нестройный хор: "Горько! Горько!" Молодые, как марионетки, поднимаются и принимаются целоваться. Руки тянутся к бутылкам, из хрипящих колонок несется диско. Камера останавливается на толстушке, самозабвенно поглощающей гору салатов, на подростке, увлеченно играющем в тетрис, на парочке, втихаря тискающейся в уголке.
Доносится: "А за родителей?", "За родителей уже пили!", "Ну тогда... чтоб дом полной чашей!" Теща, в чьем лице простоватость видна еще сильнее, увлеченно рассказывает: "Да мы за один автобус знаешь, сколько отдали? А фотограф в загсе, а парикмахера на дом вызвать... Зато не хуже, чем у людей!"
