– Мать пришла?
– Да…
– Теперь тебе попадет?
Нинка искренне переживала за Алика. И хотя еще не наступила большая перемена, она спросила:
– Хочешь съесть половинку яблока?
– Не хочу, – вздохнул Алик.
Зойка Клюева не умела никому сочувствовать. Она стала в позу своей мамы и спросила:
– Докатился?..
Профессор кислых щей Вовка Жигалкин и Петька Серебряков ни на кого не обращали внимания. Они дали друг другу слово, что изобретут радиособаку, и занимались своим делом.
Алик вытащил учебник истории и тетрадку по русскому языку. Стал смотреть книжку, а видел, как мама разговаривает с Уф Фимовной.
С задней парты Алика толкнул карандашом в спину Заячья губа:
– Котя, дай стиральную резинку.
Алик передернул плечами и сказал:
– Не дам.
– Дай, тебе говорят, маменькин сыночек, – больно ткнул карандашом в спину Заяц.
И тут с Аликом произошло непонятное. Наверное, все обиды, которые накопились против Зайца, сразу соединились вместе, вложили Алику в руку толстую книжку и со всего размаха стукнули Заячью губу по макушке. Заяц испуганно пригнулся, потом .опомнился и вырвал у Алика книжку. Они схватились и покатились в проход между партами. Девчонки завизжали, кинулись подальше от прохода. Алик увидел Шуркины ботинки с загнутыми рыжими носами и услышал над собой его подбадривающий голос:
– Дай ему, Алик, дай.
Потом чьи-то сильные руки схватили его за чуб и потянули вверх. Алик отпустил Зайца, выпрямился и увидел Уф Фимовну и свою маму.
Лицо у нее было разгневанное, такое разгневанное, что Алику показалось, что его мама не похожа на его маму.
– Ну, спасибо! – сказала она.
– Отличник называется, – подошла сзади Зойка Клюева.
– Эх ты! – заметил Сашка Крачковский.
– Кто дежурный сегодня? – строго спросила Уф Фимовна.
– Кто дежурный? – крикнул Петька Серебряков и вдруг вспомнил, что он дежурный. – Я, Марь Фимовна.
– Класс надо проветрить, дежурный. Уф.
– Освобождайте класс! – крикнул Петька.
Мальчишки и девчонки нехотя потянулись к двери.
Петька думал, что на правах дежурного может остаться в классе, он взял подушечку и медленно начал стирать с доски. Но доска была почти совсем чистая, учительница немецкого языка успела написать на ней всего два слова: гриле и фиолине[1].
– Стер? – спросила Уф Фимовна. – Ну, иди, тоже погуляй.
Алик остался в классе с мамой и учительницей.
– Как ты мог? – спросила мама и развела руками.
– Удивил ты нас, Алик, – сказала Уф Фимовна.
– Хорошо, что я это видела своими глазами, а то, Мария Ефимовна, я ни за что бы не поверила.
