Круглый глаз голокамеры уставился на аномальщика.
– Послушайте, мадемуазель Акула...
– Акура! - в слове не было ни одной шипящей, но она умудрилась его прошипеть. - Акура Такэо... детектив.
– Мадемуазель А-ку-ла! - Одним быстрым движением Дамьен вывернул камеру из гнезда очков. - Вам не кажется, что в мире есть много интересного, кроме моей физиономии? Когда следствие будет закончено, обратитесь к Урссону.
Журналистка захлопала ресницами и попросила тоном обиженной девочки:
– Ну хоть пару слов, детектив, а? Вы делаете свою работу, я - свою. Ну хоть что сказал вам свидетель?
– Чушь собачью, - искренне признался Дамьен. - Просто собачью чушь.
– Я сочувствую вашему горю, мадам, - Олаф склонил лысую голову в учтивом поклоне. - И я, безусловно, не стал бы тревожить вас без серьезной необходимости.
– Да что вы понимаете! - полная женщина приняла позу, наиболее выгодно демонстрирующую достоинства ее фигуры и столь же успешно скрадывающую недостатки, промокнула сухие глаза тончайшим платком. - Мервил был для меня всем. Всем!
Ее ультрамодное кресло выглядело переплетением тоненьких проволочек: казалось, повернись она неудачно, и конструкция рассыплется на мелкие кусочки. Урссон предусмотрительно устроился на гораздо более надежном стуле.
– Скажите, ваш муж не имел явных врагов? Может быть, кто-то открыто угрожал ему? Возможно, он получал письма с угрозами?
Алые губки с татуированным контуром изогнулись в изумленное "О".
– Вы совершенно правы, детектив. Получал. Я тогда еще так разволновалась, так переживала...
Она прижала холеную руку к груди и часто задышала, демонстрируя, как именно переживала.
– Это было письмо?
– Именно, - пальчик с голубым ноготком ткнул Урссона в коленку.
– С угрозами?
– Да-да, - энергично закивала мадам Фольмах.
– Сенатор Фольмах получил это письмо при вас?
– О... - вдова в замешательстве сплела пальчики, подыскивая безобидное определение. - Я его читала. Мервил так рассердился, когда получил его, что даже хотел связаться с полицией. Но потом его срочно вызвали, а вечером он просто стер письмо и велел мне не волноваться.
Ее лобик прорезала тонкая морщинка.
– Детектив, вы думаете, его убили именно из-за этого письма?
Олаф неловко пошевелился на неудобном стуле.
– Мы проверяем все варианты, мадам. Могу ли я поработать с записной книжкой вашего мужа?
– О, но он сменил ее. Это была такая устаревшая модель... Мервилу, с его положением было просто неудобно появляться с ней на людях. Вы знаете, эти журналисты, они всегда обращают внимание на такие подробности, а потом...
