Одной? Ночью? А чего она одна ночью возле пустыря делала?
Степан резко остановился. Девица молча стояла за его спиной. Медленно-медленно Киреев повернул голову.
На фоне выплывшей луны торчали кошачьи уши.
– Мяу, малыш, - осклабилась морда пантеры на бледной девичьей шее.
Луна скрылась так стремительно, точно задёрнули шторку облаков. У горизонта явственно громыхнуло.
– Кажется, дождь собирается, - промурлыкало чудовище. Кошачьи глаза горели ровным лунным светом. - Пойду я, пожалуй.
И улыбнулась ещё шире, показав белоснежные клыки.
– Чао, Стёпа.
Книга пропала.
Эта мысль пришла раньше прочих ощущений и заставила Георгия открыть глаза. Пружина кровати больно впивалась под ребро; лунный свет, разбившись об оконную раму, падал бледными квадратами на затёртый линолеум.
Книга пропала. Нужно домой.
Георгий поднялся. Больной ноги внутри гипса он не чувствовал вовсе, зато здоровая тряслась мелкой дрожью, и колено будто ватное - проклятая старость! Беспомощная, убогая, дряхлая.
Шаг, ещё один. Уцепился за спинку кровати, так что выдавились наружу змейки вен, серые в призрачном свете. Обливающийся потом, рухнул обратно в постель.
Проклятая слабость. Что же делать?
Лунный свет дрогнул. Беззвучно отделился от окна высокий человек - изящный и гибкий, как танцор-жиголо. Бледный луч осветил его профиль с античной высокой переносицей, твёрдый упрямый подбородок.
– Добрая ночь, - сказал незнакомец и щёлкнул выключателем.
Он прошёлся по палате танцующим шагом, на мгновение выглянул в коридор. В пальцах небрежно покачивалась тонкая трость с обвившимися вокруг набалдашника золотыми змейками.
Глядя на него, Георгий остро почувствовал каждый прожитый год.
– Вы кто?
– Я Гермес.
Всего лишь Гермес, доброй ночи. Сейчас он скажет, что трость - это кадуцей. А крылатые сандалии достанет из кармана.
– В самом деле Гермес?
– Или Меркурий. Или даже Сунь Сы-мяо - это ведь только имена.
Лицо расплывается в широкий блин, смеются щёлочки глаз. Юркие змейки спрыгивают с кадуцея, оборачиваются вокруг запястья живыми браслетами.
– Или, скажем, Локи. Впрочем, этот слишком кровожаден.
– А на самом деле вы?..
– Одна из сил, конечно, - Гермес пожимает плечами, словно присутствие в мире неких сил с лицами античных богов - такая же прописная истина, как восход солнца на востоке.
Ну, конечно. Весь сил. Вес-сь.
– Да-да, - тревога Георгия выплёскивается нервным смешком, - Я часть той силы... как там? что вечно хочет зла и вечно совершает благо.
