— Не тужи, Лев. Такое с каждым может случиться. Обойдемся, поди.
Но Левка только махнул рукой и горестно вздохнул.
— Да брось ты переживать! В бору не пропадем. Тут, брат, много еды всякой.
Мишка, у которого страх за Левку прошел, подскочил к Васе, заговорил.
— Говорил тебе: давай картошки сварим! Так не захотел. Заэкономился! А теперь что жрать будем? Что? Кузьку?
— Замолчи ты! — грубо бросил Вася, и в его глазах блеснул недобрый огонек. — Вот не думал, что ты такой…
Левка кое-как выстирал брюки в болотной воде, надел их.
— Ну и история, капитан. Пожалуй, в самом деле повернуть назад…
Вася кинул быстрый взгляд на Ленку, молча надел на плечи рюкзак и, не оглядываясь, пошагал вперед.
Болото кончилось. Ребята остановились у небольшого ручья на отдых, все угрюмо молчали, недовольные друг другом.
Теперь в маленьком отряде совсем пропал боевой задор, не слышалось прежних шуток, смеха. Каждый жил своими мыслями, своими болями и обидами. И никто уже не думал об общем деле, ради которого они пришли сюда.
У Мишки после неудачи на полуострове прочно сложилось мнение, что партизанская карта — ерунда, что путешествие — пустая трата времени и ни к чему хорошему не приведет. «Если была какая-нибудь тайна, — думал Мишка, — то она и без нас давным-давно раскрыта». Шел он вперед только потому, что вернуться одному не хватало решимости.
Левка же, напротив, верил в то, что тайна существует, что они на правильном пути к ней и обязательно откроют ее. Но его угнетал своим нытьем и жалобами Мишка.
Нет слов, Лепка понимал Мишкино состояние. Его самого беспокоила мысль о доме: там уже, конечно, хватились и теперь ищут их. Но Левка — не из слабонервных, ныть не станет, тем более, что взялись они за интересное, трудное дело. Если бы не Мишка, Левка хоть сотню километров отшагал бы еще; пусть его мучает голод, жажда, комарье — не струсил бы… Но сегодняшние события: рыдание обозленного Мишки, потеря последних продуктов — поколебали Левку. Путешествие становилось в тягость.
Что касается Васи, то у него не было привычки бросать дело, какое бы оно ни было, на половине. Однако глядя на то, как раскис Мишка и приуныл Левка, он, скрепя сердце, решил вернуться. Вася хорошо понимал, что с таким настроением отряду идти дальше нельзя: это к добру не приведет. Он, не теряя времени, набрал веток, развел небольшой костер.
— Сушись, Лев. Ночью застынешь в мокром-то.
Левка придвинулся к костру, повел взглядом вокруг, словно выискивая, нет ли поблизости чего-нибудь съедобного.
