— Не врешь?
— Честное слово! Завтра утром даст.
Ребята переглянулись, потом улыбнулись, заговорили с Мишкой, будто никакой ссоры и не было.
— Как же ты смог?
— Очень просто: взял да попросил. Дядя Федя добрый.
Обрадованный примирением, Мишка передал все подробности разговора с дядей Федей, но о том, что показал ему партизанскую карту, умолчал. Вдруг ребята рассердятся. Ведь клятву давали.
— Если завтра дядя Федя даст моторку, завтра и поплывем, — сказал Вася.
Левка кивнул весело.
— Верно сказано, капитан! Чем быстрее, тем лучше. А ты как, Пантагрюэша?
Мишке польстил вопрос. Он сделал вид, что сосредоточенно думает, потом веско произнес:
— Согласен! — Но вдруг его добродушное лицо вытянулось. — Как же мы поплывем, если нас с Левкой мама не отпустит?
От этих слов и у Левки, и у Васи сразу упало настроение: о самом главном забыли! Действительно, как сообщить родным, что их дня два, а то и целых три не будет дома? Какой переполох поднимется, если они уедут не спросясь! Раньше, когда тайна еще только родилась на свет, когда шла подготовка к походу, они и не думали о родных. Теперь стало ясно, что из-за этого может сорваться путешествие.
— Василю-то что! — заговорил Мишка. — Он часто на ночную рыбалку ходит. Помнишь, как ты на три дня к Кольке Шарову уходил?
— Тогда дело другое: мне бабушка разрешила.
— А если сказать, что мы на два дня на рыбалку пойдем? — обратился Левка к Мишке. — Мол, к Ваське-бакенщику? Ведь я ночевал здесь, да и ты тоже? А?
Вася нахмурился.
— Это обман.
— Какой же обман? — закипятился Левка. Но тут же поправился. — Ну, пускай обман. Так ведь ради нижнего дела.
На том и порешили. Ребятам показалось, что гора свалилась с плеч. Собираясь домой, Левка еще раз напомнил:
— Так ты, Василь, пораньше завтра приходи. Моторкой-то тебе придется управлять.
Родители разрешили. Правда, Мария Николаевна возражала, но Павел Степанович вступился за ребят, и она сдалась.
Сели ужинать. Когда Мария Николаевна подала горячие пироги с морковью, Левка по-зверски подмигнул Мишке, а потом, улучив момент, шепнул:
— Пироги не ешь. Возьмем с собой.
Мишка с усилием положил пирог, который уже чуть-чуть не хватил зубами, и угрюмо затих. Но время от времени его глаза алчно останавливались на внушительной горке маслянистых, пышущих жаром пирогов. Он один раз проглотил слюну, другой, третий. Пироги лежали такие румяные, такие ароматные, что он наконец не выдержал, схватил самый большой и, под убийственно-презрительным взглядом Левки, быстро съел его. Мишке показалось, что таких вкусных пирогов он еще никогда не ел, и против воли протянул руку за следующим…
