Но тут к ним подошёл наездник Галопинский и спросил:
— Что это вас так рассердило, господин директор Громовержец?
— Да вот мальчишка мне на нервы действует, — ответил директор. — Врывается на манеж, спрашивает, среда ли сегодня, и называет меня Грозоветтером!
— Пошёл вон! — зашипел на него наездник. — Сию же минуту убирайся!
— Но господин Галопинский!.. — испуганно начал Максик.
— Вот вам! Слышите? — закричал директор и всплеснул белыми перчатками над цилиндром.
— Меня зовут Рысаковский, а не Галопинский! — рявкнул наездник.
— И сегодня четверг, нервотрёпщик, — ворчал директор. — Иди домой делать уроки.
— Но я же артист! — робко возразил мальчик.
— Новое дело! — вздохнул директор. — Час от часу не легче. Что же ты умеешь?
— Шнурки развязывать, — прошептал Максик.
Тут оба — и директор и наездник — побагровели; казалось, их вот-вот хватит удар.
Наездник сжал кулаки:
— Ах вот как! Шнурки умеешь развязывать! Я это умел трёх лет от роду.
Директор пыхтел и сопел, как морж.
— Можно сойти с ума, — стонал он. — Умеет шнурки развязывать! Гениальный ребёнок!
— А ещё я могу отстёгивать подтяжки, — прошептал Максик со слезами в голосе.
— Довольно! Всему есть предел! — взвыл директор. — Это уж верх наглости!
— И галстук я умею развязывать, — продолжал Максик тихо и жалобно.
Тут наездник вскочил, схватил Максика за шиворот и стал трясти его изо всех сил.
Директор тоже поднялся, продолжая стонать.
— Всыпать ему как следует! — сказал он. — И выбросить вон!
— С огромным удовольствием! — заявил наездник и по всем правилам искусства положил мальчика к себе на колени. — Эх, жаль, очень жаль, что я не захватил свой новый хлыст, — прибавил он. Й стал бить мальчика.
— Помогите! — заорал Максик, и крик его доносился до самой вершины купола. — Помоги-и-ите!
В этот момент на манеже появился профессор Йокус фон Покус.
— Кто это кричит так жалобно? — спросил он.
— Это я, дорогой Йокус! — крикнул мальчик. — Пожалуйста, спаси меня! Они меня не узнают!
Он вырвался из рук наездника, подбежал к профессору и, еле дыша, повторил:
— Они не узнают меня!
— Прежде всего спокойствие! — сказал профессор. Потом он посмотрел на мальчика и спросил: — Они тебя не узнают?
— Не узнают, Йокус!
— А кто же ты? — осторожно спросил профессор. — Дело в том, что я тоже тебя не узнаю.
Словно бездна разверзлась под ногами мальчика. Голова закружилась. В глазах поплыли круги.
— Йокус меня не узнаёт, — прошептал он. — Даже Йокус меня не узнал…
Слёзы ручьями потекли по его щекам.
